В гости по утрам - Людмила Ситникова Страница 54

Огнева достала из сумочки сложенный вчетверо лист бумаги.

– Читай! – приказала она Катке.

– Что это?

– Признание Нижегородской. Я заставила Варвару написать правду в обмен на обещание сохранить жизнь Елене. Да, да, я ведь хотела убить и Ленку. Хотела убить их всех. Все семейство. Поступить так же, как тридцать лет назад поступила эта змея. Но после смерти Павла со мной начали происходить необъяснимые вещи. Меня мучил страх, и я поняла, что больше не смогу отнять жизнь у человека.

– А Варвара?

– Она не в счет. Нижегородская не человек. Ее я убила бы при любом раскладе. Единственное, в чем я сейчас раскаиваюсь, так это в убийстве Павла.

Катарина начала поглощать неровные строчки, написанные рукой Варвары Тарасовны.

«Я, Нижегородская Варвара Тарасовна, – далее стояло число, месяц и год рождения, – признаюсь в том, что убила Марыгина Константина Евгеньевича и…».

– Почему ты не читаешь дальше? – вопрошала Огнева. – Нижегородская во всем призналась. Она писала письмо, а я стояла рядом, направив дуло пистолета ей в висок. У нее не было другого выбора. Варька молила меня, чтобы я не трогала Лену. Она валялась в ногах, кричала, плакала, но мне нисколечко не было жаль старую убийцу. Мне было плевать на ее крокодиловы слезы и мольбы. Она нелюдь и заслужила самого сурового наказания.

Огнева опустилась на стул, провела платком по взмокшей шее и, закрыв глаза, тихо заговорила…

– Тридцать лет назад Виктории было десять лет, Руслану едва исполнилось шесть. Они рано лишились матери, поэтому отец всеми силами старался окружить их заботой. Мы с Константином были на ножах, я редко приезжала к племянникам, и в первую очередь наши прохладные отношения с Марыгиным были связаны с его… деятельностью. Я знала, что Костя тесно связан с криминалом. К сожалению, изменить ситуацию я не могла, да и кто бы меня послушал. Когда я увидела на пороге перепачканных и заплаканных племянников, мне сделалось дурно. Руслан захлебывался в рыданьях, а Вика, крепко сжимая ладонь брата, больше походила на куклу, чем на живого человека. Она всегда отличалась сообразительностью. В десять лет Викуша была вполне самостоятельным человеком, не в пример тем избалованным детишкам, родители которых, как и Костя, занимали высокие посты. У нас в гостях Викуша была всего несколько раз, но тем не менее она смогла найти дорогу. Чуть позже, когда мне удалось успокоить Руслана и уложить его спать, Вика рассказала ужасную историю.

Валентина сделала небольшой перерыв в повествовании, дабы смочить горло остывшим чаем.

– Нижегородскую Виктория знала – она видела ее на казенной даче, когда та в компании своего супруга приезжала к Константину. И вот я слышу, что тетя Варя снова приехала на дачу, зашла в гостиную и застрелила няню Марину. Потом она отправилась в кабинет Марыгина, а после бросилась в сторону кухни. В голове не укладывалось, что Вика говорит правду. Мой муж хотел забить тревогу, но я его остановила. – Огнева посмотрела на Катку. – А знаете почему?

– Нет.

– В тот момент я и сама не знала. Меня переклинило. Злоба и ненависть мешали дышать. Понурая Вика сидела на диване, муж носился по комнате, а я стояла у окна и твердила: «Никуда заявлять не надо. Ничего не произошло».

– А потом?

– Потом начался кошмар. Газеты, телевидение… В каждом переулке я слышала от прохожих о дерзком преступлении, совершенном неизвестными.

– Где все это время находились дети?

– У нас дома, разумеется. Знала бы ты, Катарина, каких усилий нам с мужем стоило вывезти Вику и Руслана в Ригу. Если бы не должность супруга, наш план неминуемо провалился бы. Но, слава богу, удача нам сопутствовала, и вскоре мы вчетвером оказались далеко от Москвы. При оформлении новых документов Руслану, который впоследствии стал Андрисом Райнисом, пришлось убавить один год, а Вике, превратившейся в Гунту, наоборот, прибавили лишний годик.

Огнева смахнула со щеки слезу.

– Рассказывать о том, как Вика на протяжении двух лет вскакивала по ночам, а Руслан в течение полугода не проронил ни слова, я не стану. Да и незачем об этом вспоминать. Скажу только, что со временем мы превратились в настоящую семью. Мы прошли трудный путь. Трудный и опасный. Пока Андрису не исполнилось восемнадцать, мне постоянно мерещилось, что к нам в квартиру с минуты на минуту придут люди, уличат нас во лжи, и последует неминуемое наказание. Как ни крути, а мы с супругом совершили противозаконное действие. Считай, мы похитили детей Константина Марыгина. Если бы правда всплыла наружу, думаю, я не сидела бы сейчас с тобой в этом магазинчике.

– И как складывалась ваша жизнь в дальнейшем?

– Протекала своим чередом. Дети росли, учились, влюблялись, мы с мужем не могли на них нарадоваться.

– А они… они вспоминали о…

– Нет! – прохрипела Огнева. – Эта тема была запретной. И в нашей семье она ни разу не обсуждалась. Гунта вышла замуж в двадцать три года, Андрис нашел свою половинку в двадцать один год. Создав свои семьи, дети покинули родительское гнездо. Мы с супругом остались вдвоем. А когда он скоропостижно скончался, я решила вернуться в Москву.

– Чтобы отомстить? Неужели все эти годы вы жили мыслью о мести?

– Не все. О мести я задумалась после похорон мужа. – Валентина Олеговна постучала себя указательным пальцем по лбу. – Вот здесь, Катарина, находится главный человеческий орган – мозг. И порой в черепной коробке начинают происходить процессы, которые меняют человека до неузнаваемости. Что-то щелкнет, заклинит, нажмется некая кнопочка, и ты уже на все смотришь под другим углом. Так случилось и со мной. Овдовев, я задалась целью – отомстить.

Приехала в Москву, поселилась в двухкомнатной квартире на окраине и приступила к осуществлению плана. Для начала разыскала Нижегородскую. Втерлась к ней в доверие и сделалась лучшей подругой. Два года спустя первая предложила открыть магазин сувениров. Варвара приняла предложение на «ура». А иначе и быть не могло – львиную долю капитала в бизнес вложила именно я.

– И на протяжении десяти лет вы ждали подходящего момента?

– Поверь мне на слово, Ката, за эти годы я могла сто раз отправить Варьку к праотцам. Но… – Огнева вновь дотронулась до головы. – В мозгу ничего не щелкало, так сказать, сигнала, способного сподвигнуть меня к решительным действиям, не поступало. И я ждала.

– Если я вас правильно понимаю, первый сигнал поступил в день рождения Нижегородской, да?

– Не совсем так, – Валентина Олеговна закурила. – В ту ночь я не могла заснуть. Вышла из спальни и спустилась вниз. Сидела в гостиной, не включая свет, и вглядывалась в темноту. Чуть позже со второго этажа спустился Павел и прошествовал в кухню. Ноги сами понесли меня в кабинет Варвары. Я взяла блокнотный листок, ручку и написала записку следующего содержания: «В моей смерти прошу никого не винить. Павел». Идея закрыть Павла в морозильной камере посетила меня мгновенно. Я поняла: начать надо именно с него. Пусть Варька, узнав о смерти племянника, начнет страдать. Пусть страдает так же сильно, как страдала я и Вика с Русланом.