Закон трех отрицаний - Александра Маринина Страница 54

На Ивана, однако, палка не произвела ровным счетом никакоговпечатления. И на второй этаж тащиться все равно пришлось. Впрочем, какаяразница? Так или иначе, а два подъема по лестнице у Насти стоят в плане, вот ивыполним один пункт. Правда, она не сможет сразу же двинуться в обратный путь,ей нужно будет посидеть минут десять, чтобы унять боль. Добравшись до последнейкнопки в самом дальнем углу второго этажа, Настя собралась было открыть рот,чтобы объяснить Ивану, что ей нужна передышка и пусть он спускается вниз один,но внезапно поняла, что вполне может проделать обратный путь. Может. Ей больно,нет слов, но не так, как вчера, не до такой степени, чтобы непременно отдыхать.А что, если рискнуть? В конце концов, она не одна в доме, и если боль вдругстанет такой нестерпимой, что она не сможет больше идти, есть кому ей помочь.

Охранник оказался человеком деликатным и по лестнице шелвпереди Насти медленно, держась всего на две ступеньки ниже. Видно, подозревал,что хромая дамочка может-таки оступиться.

Но она не оступилась. Только расстегнула замок-«молнию» наспортивной куртке, потому что от боли бросало в жар. Старательно поблагодарилаИвана за ознакомительную экскурсию, извинилась за беспокойство и своюбестолковость, закрыла за ним дверь и снова уселась у окошка, подперевподбородок кулачками.

Ну, кто следующий? Лешка? Или неизвестный человек, которыйнакануне отирался возле дома с неустановленными намерениями? Хорошо бы все-такиЛешка.

Конечно же, это оказался Чистяков на немыслимо грязных«Жигулях». А ведь когда он приезжал на выходные, машина была только-только измойки и радостно сверкала беленьким кузовом. Что же это за дороги у нас такие?!

Настя схватила с вешалки куртку, отперла дверь и вышла накрыльцо. И с удивлением увидела, что следом за Лешкиными «Жигулями» подъехалаеще одна машина, точно такая же грязная, только синяя. И вышел из неесовершенно незнакомый мужчина. Вид у него был едва ли получше, чем у «Жигулей».Хотя, похоже, когда он выходил утром из дому, выглядел этот незнакомец оченьдаже ничего: светлая куртка, светлые брюки, и ботинки наверняка сияли глянцевымблеском. Как же это его так угораздило?

– Привет! – Чистяков поцеловал жену и виноватокивнул в сторону незнакомца, сиротливо топтавшегося возле своей машины. –Асенька, я с гостем.

– Нет-нет, не беспокойтесь, – тут же подал голосвладелец синей машины, – я не гость, мне бы только руки помыть ипочиститься немного. Алексей Михайлович был так любезен…

– Проходите, пожалуйста, – громко сказалаНастя, – не стесняйтесь.

Она продолжала стоять на крыльце, с любопытством разглядываянеожиданного гостя. Симпатичный дядька, решила она, глаза умные, улыбкахорошая. На вид лет сорок пять, может, чуть меньше, если лицо отмоет.Интересно, где он так изгваздался?

Дядька тем временем оставил в прихожей ботинки и подпредводительством Чистякова отправился в ванную, не сняв куртку.

– Слушай, это кто? – негромко спросила Настя,когда муж снова появился в комнате. – На какой помойке ты его подобрал?

– Не на помойке, а на болоте, – усмехнулсяЛеша. – Точнее, на подъезде к Болотникам. Этот вшивый интеллигент,одевшись во все белое, решил, понимаешь ли, колесо поменять. Это по нашей-тоосенней грязи! При этом, кроме запасного колеса, у него практически ничего небыло. Даже опыта, не говоря уж о перчатках. Он машину купил полгода назад,колеса менять ни разу не приходилось. И вот результат. Еду мимо, гляжу – матьчестная! Стоит мужик приличного вида, весь грязный, лицо несчастное, чуть неплачет. И стоит-то, главное дело, прямо в грязи, колесо сантиметров на десять вмесиво ушло. Пришлось помочь.

– А сюда-то ты его зачем привез?

– Пусть хоть руки помоет. Ну, может, там с курткойможно что-то сделать, она вроде кожаная, грязь должна отойти. Жалко ведьмужика-то! Я как его увидел – себя вспомнил, когда был начинающим водилой.Тоже, между прочим, вот так попадал на загородной дороге, и ведь ни одна собакане остановится и не поможет. Помнишь, сколько раз я по первости к тебе грязнымявлялся? Это уж потом я стал опытным, и домкрат всегда в багажнике, и трос, иинструменты, и перчатки, и бахилы, и даже резиновый фартук. А у этого бедолаги– совсем ничего, полный ноль. Ну как было не сжалиться?

– Никак, – согласилась Настя. – Я бы тожесжалилась.

Видно, что-то в ее голосе Леше не понравилось, потому что онспросил:

– Ты что, сердишься? Асенька, он через пять минутуйдет, вымоет руки и лицо, почистит куртку и уедет. По-моему, это всевыеденного яйца не стоит.

Действительно, чего она разозлилась? Разве сама поступила быиначе? Нет, сделала бы то же самое. Просто она все утро представляла себе, какЛешка приедет, как они разожгут камин, сядут рядышком на диване, обнимутся ибудут долго-долго разговаривать, глядя на огонь и чувствуя тепло друг друга. Ейхотелось спросить у него, часто ли она его обижала, проговорить вслух каждуюситуацию, попросить у него прощения, попытаться найти в себе причину, котораязаставляла ее так себя вести. Ей хотелось рассказать ему все то, что она узналаот Дюжина, и обсудить то, что поняла потом, работая с собой, как он велел.

А вместо этого какой-то грязный начинающий автолюбитель,которого, конечно же, законы гостеприимства не велят отпустить без чая. Иуютные посиделки с разговорами придется отложить на неопределенное время.

Будь благодарна… Кому? За что? Незнакомцу, который оказалсяздесь так некстати? Или Лешке, который его сюда привез?

– Ты хотя бы знаешь, как его зовут? – миролюбивоспросила Настя.

– Валентин Николаевич. Он так представился. Кандидатфилологических наук, преподает литературу в каком-то навороченном колледже.Школьный учитель, короче.

– А-а, ну тогда конечно, – протянула она. –Школьный учитель литературы и колесо на грязной дороге – две вещи несовместные,как гений и злодейство. Пойди, кстати, узнай, как он там, может, ему нужночто-нибудь, а он попросить стесняется.

Чистяков вернулся довольно быстро и сообщил, что отмывшийсяот грязи филолог просит оказать любезность и выдать ему ненужную тряпочку,чтобы он мог намочить ее и отчистить куртку, а потом этой же тряпицей протеретьвнутри салона все то, за что он успел схватиться мокрыми грязными руками.

В течение примерно получаса несчастный литературовед, судяпо последовательности шумов, отмывал куртку, пытался замыть грязь на брюках,несколько раз выбегал из дома к машине и возвращался назад, чтобы прополоскатьвыданную ему тряпку, потом чистил ботинки. Все это время Настя с Лешей сиделина кухне и вполголоса обсуждали происшествие, заставившее ее с утра пораньшепозвонить мужу и попросить его приехать.

– Это не может быть связано с работой, потому что тысейчас не работаешь, – рассуждал Чистяков. – Значит, остаются толькодва варианта. Либо это уголовник, то есть банальный ворюга, пытающийсяпоживиться тем, что есть в доме, или маньяк какой-нибудь, нападающий наодиноких женщин, либо кто-то хочет с тобой разделаться из соображений мести. Тоесть по старым делам. Тебе что больше нравится?