Операция «Купюра» - Инна Тронина Страница 53

– А Ани твоя где же? – удивился Захар.

Гамбарян потупился, а Дханинджия ткнул его кулаком в бок.

– Неудачно прервала беременность. Теперь опять в больнице лежит – на чистке. Хотела по-быстрому управиться, да не вышло.

Гагик дрыгнулся на стуле, бешено взглянул на Тенгиза, но потом раздумал связываться.

Доселе молчавший Минц вдруг подал голос:

– Захар Сысоевич, давайте я съезжу. Вы же меня в резерве держали. Я сейчас пока не нужен здесь?

– Саня, с предохранителя не полетишь? Ты ведь только что из Москвы. И опять туда? Не выспался даже, наверное.

– Так и Тенгиз там с нами был, а вы его хотели послать. Такое дело провернул, что гордиться может! А я там постараюсь провести время с максимальной пользой…

Фраза прозвучала так двусмысленно, что Гагик с Тенгизом понимающе переглянулись. Похоже, Минца заинтересовала реплика майора относительно девочек.

– Ну, смотри, раз сам вызываешься! – облегчённо вздохнул Горбовский. – Тогда, Гагик, передай ему дело, пока фотку Арсена. Да тебе, впрочем, не впервой. – Похоже, Горбовский вспомнил про Веталя Холодаева. – Орать на тебя некому – холостой. Дома-то не хочется побыть?

– У меня дома плюс пять градусов. – Минц задумчиво смотрел на пламя спички, от которой прикуривал. – Папу опять к Софье отвёз, а то, боюсь, не выдержит старик. У него в комнате рефлектор, у меня – камин. Пробки уже несколько раз вылетали. Папа все пальто на себя навалил, но ничего не помогает. Так что я пережду мороз в Москве. Вскоре потепление обещали – примерно, послезавтра. Так что я не бескорыстно вызвался, – улыбнулся Минц. – У меня тоже свой интерес.

– «Поросёнком» там тряхнёшь, – мечтательно предположил Тенгиз. – Гляди, на девочек командировочные не трать! А то ты, бывает, так делаешь…

Горбовский, чтобы прекратить вольности, легонько стукнул ладонью по своему столу. Потом вызвал секретаршу и продиктовал текст телетайпограммы, которая должна была сразу уйти на Петровку. Когда за женщиной в серой форме закрылась дверь, Захар откинулся на спинку вертящегося кресла.

– Сань, погляди, не пришли ли там Ружецкий с Вершининым? А потом иди и собирайся. Возьмёшь в кассе билет. Самолёт через четыре часа. Завтра днём обратно вернёшься. Будет там Арсен, нет – уже не наша забота. Задание понял?

– Так точно! – Саша уже предвкушал очень приятное времяпровождение.

Почувствовав необычайный прилив сил, он вскочил и открыл дверь. На подоконнике сидели уже четверо – Грачёв, Барановский, Ружецкий и незнакомый молодой мужчина в форме с капитанскими погонами.

Горбовский и сам вышел в коридор, поздоровался с вновь прибывшими.

– Здоровеньки булы, Владислав, наконец-то! Пошли, поговорим. Михаил, чего надутый такой? Не выспался или опять болеешь? Смотри мне – завтра великий день. Я на тебя очень надеюсь.

– Всё в порядке, товарищ майор! – Ружецкий с тревогой смотрел на брата.

Когда Грачёв спрыгнул с подоконника и направился к кабинету Захара, из его кармана выпал свёрнутый в трубочку конверт. Всеволод так и не сумел остаться с Михаилом наедине, чтобы продемонстрировать послание. Немного отстав, Ружецкий нагнулся, подобрал письмо и, не желая верить очевидному, вытянул из конверта чистый лист. А потом, прокусив губу до крови, сплюнул в платок и быстро пошёл вслед за братом.

– Так, Гагик, Санька, идите и занимайтесь своими делами! – распорядился Горбовский. – Остальных прошу садиться. На сегодня дел много, время поджимает. Давайте быстро, без раскачки, самую суть!..

Пока Захар о чём-то беседовал с Вершининым, Минц улучил минутку и взял Грачёва за локоть.

– Ты что мне показывал, а? Я не совсем понял… письмо какое-то? Лилия донимает? Ты разве ей свой адрес дал?

– Ты что, совсем без бабы спятил?! – взвился Всеволод. Его терпение наконец лопнуло, и организм потребовал разрядки. – Нет, ты даже не дурак, ты неизлечимый псих. Тебя пожизненно в «дурку» нужно упрятать. Кто бы ещё не понял, но только не ты! Лист-то чистый, соображаешь? – Всеволод хотел достать письмо, но не нашёл его в кармане, густо покраснел. – Выпало где-то поблизости… Впрочем, ты всё видел, всё знаешь. Сам же меня предупреждал, объяснял, что это значит…

– Чистый? – испуганно переспросил Саша. – Чистый… – повторил он непослушными губами. – Когда ты его получил? Почему раньше не сказал?

– Я тебе сразу же показал, как только увидел. Сегодня утром из ящика вытащил. Ты даже предполагал, что тридцатого числа это случится. Теперь у меня одна задача – до вечера дожить.

– Сева, вот беда-то! А я уже улетаю в Москву, через три с половиной часа. Захар в командировку послал.

– Улетаешь? – Грачёв непонимающе смотрел на Минца. – Ты же только оттуда вернулся!

– Гагика надо было выручать, и я вызвался. Вернусь завтра во второй половине дня. Но остаются же и Михаил, и Тенгиз, так что не беспокойся. Они тебя не отпустят одного. И ночевать тебе, скорее всего, нужно не дома. Эх, ну что же так, я бы тебя к себе отвёл! Правда, холод у нас собачий…

– Да чего уж там, поезжай! – Всеволод отвернулся и подумал, что пусть уж скорее всё кончится.

Минц торопливо вернулся к столу Горбовского и что-то сказал ему на ухо.

Захар с досадой отмахнулся:

– Что ты, Саня, как истеричка? Сначала вызываешься ехать, а потом передумываешь. Тут не театр, а отдел борьбы с организованной преступностью. Всё должно быть чётко, однозначно. Телетайп на тебя ушёл, Гагик дела собирается передавать, и вдруг – тоже мне! Билет на тебя забили, так что изволь выполнять приказ!

– Не получилось… – Саша похлопал Всеволода по плечу. – Надо надеяться на лучшее, не падать духом. Меня Стеличек и его дядюшка давно приговорили, а я всё живу. Одного из них похоронил, может, и другого доведётся. Так что всего тебе доброго! Держись! А теперь, извини, мне пора. Завтра обязательно увидимся – меня такое предчувствие. Вот увидишь, что я прав…

Минц лёгкой поступью удалился в общую комнату, где его нетерпеливо поджидал Гамбарян, и Горбовский поспешно открыл совещание.

* * *

Квартира Вениамина Баринова находилась на Васильевском острове, на углу Малого проспекта и Восьмой линии. Пока добрались туда на «Волге» от Литейного, совершенно продрогли, хоть печка и жарила вовсю.

Обыском занимались Барановский, Ружецкий и Сеземов; последний подобрал и понятых из числа соседей. Грачёв, со своей стороны, задал Баринову несколько вопросов – очень конкретных, непосредственно относящихся к обмену вырученных за оружие денег. Узнав, что с ним беседует сотрудник КГБ, Вениамин Артёмович испугался его больше, чем всех остальных. И беспрерывно доказывал, что по этой части не виновен.

– Милиция, ОБХСС – понятно, грешен, – соглашался горе-банкир, и по жирному лицу его градом катились слёзы. – Я ничего такого не знал – ни сном, ни духом. Меня, получается, ввели в заблуждение. Я ни в коем случае не хотел совершить измену или что-то такое, потому что понимаю свой долг гражданина…