Душитель из Пентекост-элли - Энн Перри Страница 53

Теперь и Яго Джонс казался другим, не идеализированной личностью, а мужчиной с волей и духом, с подлинными человеческими чувствами. Миссис Рэдли видела, как порой он бывал неловок и неуклюж, как он что-то ронял на пол. Костяшки его пальцев уже кровоточили, оцарапанные о грубый камень церковных стен, когда он неловко поворачивал тележку с тяжелым чаном супа. Но он умел посмеяться глупой шутке ребенка или посочувствовать с опечаленным лицом, узнав, что женщина, не доносив, потеряла свое дитя.

Эмили, наблюдая за священником, заметила, как медленно, но бесспорно улетучивается его чувство неприязни к Таллуле, когда он видел, как, переломив себя и забыв об отвращении, она помогает ему, как учится улыбаться беззубым, изможденным лицам, сначала вымученно и неохотно, а потом искренне и естественно, забыв о разделяющей их пропасти.

Когда последний голодный был накормлен, Джонс и его помощницы вместе убрали чаны, погрузили их на тележку и отвезли в сторожку, где все это хранилось и где готовилась еда. Обеды для бедных оплачивались из подаяний прихожан и взносов, которые делали не только зажиточные люди, но и те, кто сам еле сводил концы с концами.

Было без четверти девять и уже стемнело, когда они снова вернулись в церковь. Яго настоял на том, чтобы сопровождать их до тех пор, пока они не найдут кеб.

– Что вас заставило приехать в Уайтчепел? – упрекнул он Таллулу. Свет фонаря, упав на его лицо, убедил женщин в его искренности. В глазах этого человека не было ни язвительной усмешки, ни ожидания ответа. Эмили с удивлением подумала, что молодому священнику и в голову не пришло, что он сам мог стать причиной этого визита. Яго положительно начинал ей нравиться.

– Я хотела помочь Финли, – после мгновенного раздумья ответила на его вопрос мисс Фитцджеймс.

Миссис Рэдли не знала, как дать ей понять, что не следует говорить Яго об их визите к Розе и о том, как их разговор с ней может изменить показания этой женщины. Это Джонсу не понравится. Поэтому Эмили сделала вид, что оступилась, и, ухватившись за руку Таллулы, сильно дернула ее.

– Вы не ушиблись? – заботливо спросил священник, поддержав свою новую знакомую под руку.

– Нет, благодарю вас. – Эмили выпрямилась и улыбнулась. Слава богу, они миновали фонарь и были снова в темноте! – Возможно, это была глупая затея. Мы просто не знаем, что делать, поэтому решили посмотреть на то место, где все произошло. Возможно, это нам что-нибудь подскажет…

Яго покачал головой, но от замечаний воздержался. Он умел быть тактичным, если хотел.

Когда они снова оказались под фонарем, Таллула бросила быстрый взгляд на подругу и дала ей понять, что больше ничего не скажет.

На Коммершл-роуд их провожатый наконец нашел кеб. Усадив дам, он попрощался с ними и, еще раз с легкой улыбкой поблагодарив за помощь, зашагал прочь, ни разу не оглянувшись.

Оказавшись в экипаже, мисс Фитцджеймс тут же порывисто повернулась к Эмили, хотя в кебе было темно и видеть ее лицо та не могла.

– Теперь я знаю его еще меньше, чем прежде, – растерянно и устало пожаловалась она. – Я знаю, что люблю его, но не представляю, как смогла бы жить здесь. Эта ужасная вонь! И все такое… грязное! Здесь и поговорить не с кем! Как он может все это выносить?

Ее спутница промолчала. Что здесь скажешь? Спорить с девушкой или убеждать ее не было смысла. В этой ситуации можно было только принять то или иное решение, а в этом Таллуле никто не мог помочь.

…Получив от ювелира копию значка «Клуба Адского Пламени», Эмили встретилась с Таллулой на выставке собак, устраиваемой дамами – патронессами клуба собаководства. Выставка была тем местом, куда обе подруги могли отправиться, не давая особых объяснений. Здесь посетительницы могли обмениваться мнениями и сравнивать свои оценки собак, их пород и выучки с замечаниями других.

Мисс Фитцджеймс была в великолепном платье из муслина в цветочек, украшенном белой лентой. Никто не сказал бы, что накануне вечером эта девушка раздавала суп бедным на Кок-стрит. Она казалась беспечной, жизнерадостной, полной грации и веселья, пока не увидела Эмили. Извинившись, Таллула покинула подруг и поспешила ей навстречу. На лице ее снова были тревога и страдание.

Миссис Рэдли поспешно вложила в ее протянутые руки значок.

– Что с вами? Что-то случилось? – испуганно спросила она, отстранившись.

– Нет. Я… – Девушка тряхнула головой. – Просто я очень люблю выставки собак. Посмотрите на них. Они такие красивые и умные, вам не кажется?

– Кто, собаки или их хозяева?

– Конечно, собаки! – Мисс Фитцджеймс коснулась рукой своего платья. – А еще мне нравится мое платье, – добавила она.

– Вам оно очень идет, – искренне сказала Эмили.

– Но можете ли вы представить меня в этом платье в Уайтчепеле? Оно стоит больше, чем Яго может заработать за год. Или за два года.

– Никто не будет решать этот вопрос за вас, Таллула, – тихо промолвила ее подруга, одновременно улыбаясь и раскланиваясь с женой члена парламента с датским догом на поводке. Сложно было сказать, вела ли она этого пса или это он тащил свою хозяйку, а она изо всех сил пыталась это скрыть. – Единственное, что вы никогда не должны делать, – это винить потом кого-нибудь за ваш неудачный выбор. Будьте честны с собой, Таллула. Если вы не хотите терять свой прежний образ жизни, деньги, наряды и, возможно, будущего нелюбимого мужа, то так и скажите это себе. – Эмили улыбнулась и приветственно помахала рукой жене министра, которую терпеть не могла. – Если же вам нужен Яго со всем тем, что связано с ним, не пытайтесь переделать его или винить его в том, что он такой, какой есть.

– Разве вы никогда не пытались хоть чуточку переделать своего мужа? – разумно заметила девушка. – Почему одна я должна приспосабливаться?

– Потому что иначе нельзя, – заявила благоразумная миссис Рэдли. – Нет смысла думать о том, как что-то могло бы быть таким прекрасным, а лучше подумать о том, что у вас есть в реальности. Неужели вы хотите, чтобы в угоду вам Яго отказался от своих убеждений? Кем бы он тогда стал?

– Я думала, брак должен изменить мужчину, хотя бы немного! – протестующе воскликнула Таллула. – Разве мы не должны стать мягче, добрее и цивилизованнее? Разве не для этого мы живем? Чтобы растить детей в мире, добродетели и в вере в высокие идеалы, подальше от ожесточения и конфликтов, которые будоражат мир…

Эмили почти прикусила язык, чтобы не нагрубить ей.

– Вы когда-нибудь видели мужчину, который захотел бы, чтобы его сделали лучше и цивилизованнее? – поинтересовалась она.

– Нет, – удивилась мисс Фитцджеймс. – Все мужчины, которых я знаю, хотят, чтобы их во всем поддерживали, или чтобы ими восхищались, или чтобы им подчинялись. Именно так ведет себя мой отец. За это он платит нам заботой, дает советы и временами защищает нас.

– Конечно, – ответила ее собеседница с улыбкой. – Иногда мы ведем себя так, что мужчине невольно самому хочется быть более цивилизованным и измениться к лучшему. Но это совсем другое дело. Одно дело – просить о чем-то, и совсем другое – принять то, что тебе предлагают.