Бехеровка на аперитив - Данил Корецкий Страница 53

– Он и меня устроил в торгово-транспортную контору «Росфинтранс». Мы занимались грузоперевозками в Финляндию…

Я снова разливаю водку. Да, жен и других родственников такие типы часто внедряют на тепленькие места в крышуемых предприятиях, где они без особых затрат труда получают могучие оклады. Тут я верю Лере на сто процентов.

– А потом он… В общем, в девяносто восьмом он попал в аварию и стал инвалидом…

«В аварию…» Знаем мы эти аварии! Две пули – в руку и спину. Не поделил чего-то с компаньоном, партнер нанял киллера, а тот промахнулся: недострелил, только усадил в кресло-коляску…

Лера залпом опрокидывает рюмку, жадно запивает пивом. Это каким же духаном попрет от нее ночью… Впрочем, к черту сантименты, я на работе!

– Короче, муж запил, бросил меня, пустил по ветру свой бизнес… Что мне оставалось? Пришлось продать всю недвижимость, переехать сюда и начинать жизнь заново… Тогда жилье тут копейки стоило, я купила трехкомнатку в Карловых Варах всего за тридцатник! Открыла вначале экскурсионную фирму, потом стала заниматься недвижимостью…

Красивая баба поднимает рюмку и, разглядывая на свет ее кристально-прозрачное содержимое, продолжает свой душещипательный рассказ.

– Наши поперли косяками – все с «бабками», которые здесь никому не снились. А языка не знают, в правилах не рубят… Стали приглашать меня как переводчицу, потом для консультаций: куда капитал вложить, что купить да как оформить… Вот и крутилась. Сейчас я всех богатых и влиятельных русских знаю! Так что, жизнь вроде налаживается. Давай за это и выпьем!

– Конечно, Лерочка, конечно!

Мы чокаемся. Ее рука дрожит, водка капает на скатерть.

– Вам так много пришлось хлебнуть горя. За ваше мужество, вашу силу!

Я старательно изображаю сочувствие, боюсь только, это плохо получается. Слон, конечно, был порядочной сволочью, но отобрать у него все до последней копейки, да еще в сговоре с Валетом, который его и «заказал»… Это мало укладывается даже в мои, достаточно широкие представления о женской преданности и верности… Недаром ей дали прозвище Гадюка.

– Ох, Геночка, и не говорите! Столько пришлось пережить!

Лера по-бабьи подпирает голову. Она уже подходит к кондиции.

Я дружески поглаживаю ее по плечу.

– А как ваш супруг? Он поправился?

Она криво улыбается.

– Ага. На сто процентов! Как раз Хмурого убили, ну и пошла «обратка»: Валета шлепнули, потом Кота, Дизеля, ну и моего взорвали за компанию… Короче, такая «мясня» покатила, что все, кто уже капусты нарубил, за кордон рванули. Кто в Испанию, кто в Италию, кто в Грецию… Многие сюда приехали. Ну а тут, опять же, к кому обращаться? Врубаешься? Ну, то-то…

Лианы и цепкие ветки кустарников амазонской сельвы оплетают меня все туже и туже, ядовитые испарения забивают ноздри, болотистая почва засасывает по щиколотки… Сколько здесь всяких гадов: змеи, кровососущие нетопыри, ядовитые пауки и сколопендры… Стоит запутаться, замешкаться или неловко ступить – и пропадешь навсегда, никто не найдет…

– Ну, а тут как? Новая «мясня» не покатит?

Блондинка с непрокрашенными волосами устало прикрывает глаза и зевает, прикрывая рот ладонью.

– Да нет… Здесь беспредел не пройдет. Здесь они договариваются. Пойди, сними номер, я спать хочу…

Желание дамы – закон для джентльмена. Через двадцать минут я, отвернув голову от облака спиртных паров, завожу едва стоящую на ногах Леру в шикарный номер «Ройал» с золотой лепниной на высоком потолке, овальным зеркалом в золотой раме и громадной кроватью напротив, поднятой на квадратный подиум, будто специально для лучшего обзора. Я готов покраснеть только от представлений о том, что видело это чуть мутноватое стекло. Но лично я не намереваюсь в нем отражаться, тем более с какой-то пьяной бабой: вон небольшой, но уютный диванчик в углу, на нем и посплю спокойно до утра, без всяких излишеств…

Лера сбрасывает туфли, щелкает «молнией», поясняет для непонятливых:

– Я иду в ванную, – и начинает, извиваясь, стягивать через голову узкое красное платье, – словно огонек трепещет на свежем осеннем ветру.

Через секунду красный комок валяется на ковре, в шаге от живописно разбросанных «шпилек». Лера остается в одном белье. Туго натянутые на округлых бедрах красные стринги похожи на фирменный знак «мерседеса». А широкий бюстгалтер напрочь лишен изящества и напоминает усиленную перевязь плечевой кобуры для тяжелого пистолета типа «Стечкина» или «Дезерт Игл», а может – для двух сразу. Впрочем, от белья она тут же освобождается. Я наблюдаю за этим процессом со спины, и, надо признаться, он не вызывает негативных эмоций. «Мерседесовский» знак и «оружейная подвеска» тоже оказываются на полу, в метре друг от друга.

Если бы я охотился за Лерой, то по брошенной одежде, как опытный охотник по следам дичи, безошибочно бы нашел ее в ванной. За неплотно прикрытой дверью многозначительно шумит вода. Я смотрю на цепочку дамских аксессуаров и чувствую, что настроение начинает меняться. О Лериной душе я думаю все меньше и меньше. Диванчик уже не кажется таким привлекательным: он явно мал для моего могучего тела, а перспектива нескромного отражения в бесстыдном зеркале перестала вызывать отторжение. Как все-таки мы бываем непоследовательны!

Я продолжаю удивляться несовершенству человеческой натуры, когда Лера выходит из ванной. Представьте себе, совершенно голой! Да что они все, с ума посходили?! Где ваша скромность, где девичья честь и женское достоинство?! Ни то, ни другое, ни третье мною не наблюдается. Зато наблюдаются большая тяжелая грудь, фигурно выстриженный лобок, прямые ноги с развитыми икрами. И она целеустремленно направляется ко мне… Зачем?! Непристойно надутые силиконом губы кривятся в улыбке, которую нельзя истолковать двояко… О Боже! Разве можно два вечера подряд подвергаться таким потрясениям? Но что делать – работа есть работа! Жаловаться и отлынивать не в моих правилах…

Наталья, которая теперь называет себя Лерой, подходит вплотную. От нее пахнет мятной пастой, волосы причесаны, и я уже забыл про непрокрашенные корни и красноречивое прозвище. Зато хорошо помню, какие непристойные желания порождали ее вызывающие губы…

Надо сказать, что я непримирим к пороку и всегда вступаю в схватку с грехом прелюбодеяния. Увы, я не всесилен. И потому обычно проигрываю…

Однако, я хотя и непоследователен, но вынослив и всегда достигаю поставленной цели. Через час утомленная Наталья Павловна Громакова, называющая себя Валерией, грациозно изогнув шикарное тело и разметав белую гриву, крепко спала на широкой кровати. Чего и требовалось добиться.

Я заглянул в небольшую сумочку из тонкой кожи, нашел российский загранпаспорт, с любопытством раскрыл. Вот тебе раз!

Дворяткина Елена Семёновна, тридцати лет от роду. Возраст занижен на три года. Водяные знаки на месте, печати безупречны, шрифт стандартный, прошивка подлинная – специальной, красно-белой шелковой нитью… Паспорт, несомненно, настоящий, не вызывающий никаких сомнений. Виза на ближайшие десять лет обеспечивает владелице постоянное место жительства в доме № 28 на улице Пушкина в Карловых Варах. На фотографии лицо Елены Семёновны только количеством косметики отличается от оригинала на подушке. В пользу последнего.