Тот, кто знает. Том 1. Опасные вопросы - Александра Маринина Страница 53

- Ты же понимаешь, они своих просто так не отдают, -слабым голосом говорил Игорю Павел Иннокентьевич, когда молодой человекпримчался в больницу, где, кстати, работала Вера. - Как только выяснили, что заптица этот Бахтин, сразу подсуетились, чтобы его дружка на подмогу прислать.

- А что, разве следователь Дюжин знаком с преступником?- удивился Игорь. - Это же основание для отвода следователя, Дюжин не можетвести это дело.

- Ну я в переносном смысле, не в прямом. Дюжин-то ворганах без году неделя, он погоны только месяца два как надел. Сейчас знаешькак принято делать? Берут из комсомольских и партийных органов тех, ктокогда-то в незапамятные времена получал высшее образование, и к нам направляют.Якобы наши ряды усиливать идейно выдержанными борцами за светлое будущее. Укого образование юридическое - того в следователи определяют, у кого другоекакое-нибудь - на другие должности ставят. Эту феньку наш новый министрпридумал, пусть ему икнется лишний раз. Вот Дюжин как раз из таких. Закончил хрензнает когда что-то юридическое, ни дня по специальности не работал, идейноруководил строительством коммунизма. Теперь вот следователем сделали. А кудаему убийства-то раскрывать? Он еще меньше умеет, чем ты, молодой специалистМащенко. У тебя хоть опыта и нет, но зато знания пока еще не выветрились, а онуже давно все позабыл, чему его учили.

- Так зачем же его прислали? - недоумевал Игорь. -Неужели никого более опытного не нашлось?

- Я же тебе о том и толкую, - Ушаков болезненнопоморщился, - глупый ты еще, не понимаешь. Оба они, и Бахтин, и Дюжин, изкомсомола пришли. Может, они и не задушевные друзья, но наверняка в однойбаньке парились и одних девок… ну, это самое. Они друг за друга горой, своих несдают. Теперь Дюжин этот будет убийцу изо всех сил тянуть и от срока спасать,какое-нибудь сильное душевное волнение, вызванное неправомерными действиямипотерпевшего, придумает или неизлечимую болезнь подследственного. Вотпосмотришь. Дюжин тебя к делу не подпустит, костьми ляжет, ты это имей в виду илишний раз не нарывайся. Сиди себе тихонечко, оформляй бумажки на мелкихворишек и пьяную бытовуху. А в это дело не лезь, они тебе шею свернут, если чтоне по ихнему выйдет. С нашей партией и комсомолом шутки плохи.

Павел Иннокентьевич откинулся на подушку и устало прикрылглаза.

- Может, вам принести что-нибудь? - заботливо спросилИгорь, зная, что его наставник - человек одинокий, вдовец, дети живут далеко, иухаживать за ним в больнице некому. - Минералку там, печенье, чай?

- Не нужно ничего, сынок, - Ушаков впервые так назвалИгоря. - Ты думаешь, я почему тебе все это сказал? Думаешь, я смелый такой?Ничего я не смелый, я такой же, как все. Все знаю, все понимаю и молчу. Помруя, сынок. Сегодня к вечеру. В крайнем случае - завтра утром. Так что мне теперьничего не страшно, хоть раз в жизни скажу то, что думаю.

- Да вы что, Павел Иннокентьевич, - как можноубедительнее заговорил Игорь, - зачем вы так говорите? Вы поправитесь, я сврачом разговаривал, он сказал, что вы будете в полном порядке.

- Врет он, - вздохнул старый следователь. - Или тыврешь. А я знаю точно.

Совершенно удрученный, Игорь вышел из палаты и отправилсяискать Веру. Девушка подтвердила его худшие опасения.

- Его бы в хорошую кардиологию положить, препаратынужные ввести, приборы подключить. А так… - она развела руками. - Делаем, чтоможем, но у нас обычная районная больница, лекарств нужных нет, оборудованиянет. А Ушаков действительно плох. Боюсь, до утра не дотянет, потому его вотдельный бокс и положили.

Павел Иннокентьевич умер на следующий день в пять часовутра.

К концу августа следствие по делу об убийстве гражданинаНильского гражданином Бахтиным было закончено и передано в суд. Бахтин былпризнан виновным, и ему определили меру наказания в виде лишения свободы сроком8 лет с отбыванием в исправительно-трудовом учреждении усиленного режима.

Игорь искренне горевал по своему наставнику, регулярновместе с Верой ходил на местное кладбище ухаживать за могилой, и каждый раз,стоя над скорбным холмиком, мысленно разговаривал с Павлом Иннокентьевичем:"Все получилось не так, как вы говорили. Ему дали восемь лет, и никакихсмягчающих обстоятельств. Как же так вышло? Неужели вы были неправы?"

Этот вопрос мучил Игоря несколько месяцев, но постепенно, заповседневной суетой, оформлением документов, ведением уголовных дел иподготовкой к свадьбе с Верой, отступил и забылся.

* * *

- Вы ведь знаете, что произошло на самом деле. Я неошибаюсь?

- Нет, не ошибаетесь.

- Пожалуйста, прошу вас… Мне необходимо это знать. Этоочень важно для меня.

- Вот именно, для вас. Но не для меня. И не для него.

- Люди должны знать правду.

- Кто вам это сказал? Вам хочется узнать правду - этодругой вопрос. Но это ваш частный интерес. И меня никто не может обязать с нимсчитаться. Мне была доверена конфиденциальная информация, если вы вообщепонимаете смысл этих слов. Мне было оказано доверие, а вы пытаетесь заставитьменя поступить непорядочно.

- Вы хотите меня обидеть?

- А вы что, обиделись? Забавно. Впрочем, мне этобезразлично. Да, я все знаю, но я вам ничего не расскажу. И не приходите ко мнебольше.

- Но ведь речь идет о преступлении…

- Все виновные осуждены и наказаны. Чего вам еще?

- Мне этого недостаточно. Я ищу истину.

- Ищите. Сожалею, но ничем не могу вам помочь.