Царские сокровища, или Любовь безумная - Валентин Лавров Страница 53

— Нет, сначала следует «Фарман» подготовить, баки залить, тросы проверить…

— И бомбы заложить.

Ильченко осторожно спросил:

— Сколько вам бомб надо?

— Полтора десятка! — решительно произнес Соколов. — Самых тяжелых.

Ильченко ужаснулся:

— Господин полковник, это у вас такие шутки? Коли вам доставят радость три бомбы, то я прикажу их загрузить. У нас каждая бомба на учете…

— Зачем тогда летать и попусту жечь горючее? Наш вылет боевой. Понятно?

— Понятно-то оно понятно, да только… Нашему авиаотряду нужно полторы тонны бомб, а в наличии всего пятая часть. Заводы бастуют, срывают поставки.

Соколов поинтересовался:

— Итак, ваши бомбы системы Оранского сколько весят?

— Самые тяжелые — два пуда. Но разве вы, Аполлинарий Николаевич, разбираетесь в их устройстве?

Соколов рассмеялся и отбарабанил, словно по писаному:

— Фугасные бомбы системы Оранского выпускаются в металлическом корпусе каплевидной формы и начиняются тротилом. Детонатор — небольшой заряд тетрила. Стабилизатор — ветрянка-пропеллер, который энергично вращается от воздушного потока, вывертывается и освобождает ударник. Бомбы выпускаются различного веса.

Ильченко был поражен.

— Ваша эрудиция потрясает! Ладно, уговорили. Заложим шесть двухпудовых бомб. Больше «Фарман» не подымет. Ведь я с вами хочу лететь, а это еще восемьдесят килограммов.

Соколов нахально улыбнулся:

— Одну бомбу вам позволю сбросить, если, конечно, вести себя будете исправно. И прикажите пять бомб связать вместе. По моей команде с одной из них чуть отвернете предохранитель-ветрянку и затем протянете мне конец веревки, которой они будут связаны. Я швырну, и все бомбы сдетонируют от взрыва одной.

Ильченко поморщился:

— Все не так, господин полковник! С ветрянкой можно не рассчитать — и бомба взорвется в аэроплане, разнесет нас в клочки.

— Зато смерть легкая и во имя Отечества!

— Предпочитаю плохо жить ради себя, чем приятно умереть ради призрачных идей! И второе: управляя аппаратом, разве вы сумеете вовремя швырнуть тяжеленную связку бомб — сто восемьдесят килограммов?!

— Не сомневайтесь, Ильченко, сумею! Фокус показать?

— Какой?

— А вот такой! — Соколов подошел к щипавшему травку и не подозревавшему худого артиллерийскому тяжеловозу, подсел под него и вдруг, громко крякнув, обхватил ручищами ноги, оторвал животное от земли и пошел с ним разгуливать по лужайке.

Все, кто был поблизости, сбежались смотреть на это чудо необыкновенной силы. Соколов поставил тут же взбрыкнувшего коня на землю и принял гром аплодисментов.

— Браво! Браво! — кричали механики, летчики, солдаты-рабочие.

Соколов подошел к Ильченко, который от изумления, казалось, потерял дар речи, спросил:

— Когда вылет?

— Раньше, чем через час не получится.

Соколов согласился:

— Хорошо, мне есть пока чем заняться. Как попасть на место дислокации Пятнадцатой стрелково-артиллерийской дивизии?

— Нужен Поступальский? Это правый боевой участок, с версту отсюда по направлению к деревне Счастновичи, высота девяносто один. Во-он к тем дубкам держите, что на взгорке. Да зачем вам артиллеристы?

— Пойду постреляю! — легко сказал гений сыска.

Ильченко ничего ответить не смог, лишь весело подумал: «Нахал, однако! Говорит так, словно речь идет о стрельбе из рогатки». Соколов ему очень понравился.

…Минут пятнадцать спустя от дубков начала ухать пушка. Снаряды пролетали над головой авиаторов. Сначала нарастал свист, затем он удалялся, а потом раздавался глухой взрыв, вверх поднимался столб черного дыма.

После нескольких выстрелов немцы выпустили по направлению к Счастновичам шрапнельные гранаты, которые разорвались на болоте, и никто, кроме лягушек, не пострадал.