Игры скорпионов - Марта Таро Страница 52

Когда братья вошли в вестибюль, навстречу им бросился седой как лунь дворецкий Сиддонс.

— Ваша светлость! Лорд Джон! — сияя, восклицал он. — Добро пожаловать домой! Сейчас я сообщу леди Ванессе о вашем приезде.

— Не нужно, мы сами, — отказался Чарльз.

Он зашагал в тёткину личную гостиную — маленькую комнату с французскими окнами, выходящими в розарий. Леди Ванесса, миниатюрная, с пушистыми седыми буклями и «ангельским» взглядом больших серых глаз, сидела в кресле с книгой в руках.

— Тётушка, время над вами невластно, — ласково сказал Чарльз, — за эти восемь лет вы ничуть не изменились.

— Чарли, — обрадовалась леди Ванесса, обнимая наклонившегося к ней племянника. Увидев вошедшего следом Джона, она всхлипнула, — Боже, какое счастье — вы оба дома!..

— Не нужно плакать, дорогая, всё плохое осталось в прошлом. Мы больше не расстанемся, — пообещал герцог.

Братьям и впрямь было хорошо. Тётка не отходила от них, стараясь поудобнее устроить, получше накормить. Чарльзу казалось, что он окунулся в атмосферу любви и нежности. За последние годы, когда сказанные в его адрес добрые слова можно было пересчитать по пальцам, герцог так зачерствел, что теперь не мог поверить в происходящее.

Впрочем, чувства чувствами, но следовало подумать и о насущном: покойный отец почти полностью лишил наследника доходов. Достаток семьи теперь зависел от Гленорг-Холла. К счастью, дела в поместье шли совсем неплохо, а подробный доклад управляющего Чарльза порадовал. Только одно известие повергло нового хозяина в ужас. Хотя он этого и ожидал, но в глубине души всё-таки надеялся, что отец проявит сострадание к его любимому детищу. Однако Чарльз хотел слишком много — беспощадный старик сразу после ночной ссоры и отъезда сына распродал всех его лошадей, а старшего конюха уволил.

Управляющий сообщил об этом равнодушно — дело-то было давнее, а Чарльзу показалось, что он только сейчас похоронил близкого друга. Опять, как будто и не исчезала, скрутила душу тоска. Герцог отпустил управляющего и налил себе изрядную порцию виски. Когда раздался стук в дверь, он тихо выругался, но, увидев в дверях миниатюрную фигурку леди Ванессы, улыбнулся. Тётка, как когда-то в его детские годы, подслушивала под дверью, чтобы вовремя прийти на помощь.

— Чарли, — робко начала леди Ванесса, — управляющий сказал тебе про конюшню. Я понимаю, как тебе больно, но прошу, не огорчайся так сильно.

— Спасибо за заботу, дорогая, но я теперь — большой мальчик и умею держать удар, так что не беспокойтесь за меня.

Герцог ждал, что на этом разговор закончится, но тётка не спешила уходить.

— Ты не должен ненавидеть отца, — сказала она. — Ни тебе, ни Джону никогда не рассказывали о начале этой истории. Ваш отец женился против воли семьи. Между ним и нашим отцом, а вашим дедом тогда вышла дикая ссора. Семья вашей матери была безупречно родовита и очень богата, но вашего деда пугало то, что три брата Абигайль предпочитали мужчин. Старший из них даже женился и детей в браке завёл. Ваш дед опасался, что его внуки могут унаследовать эту склонность семьи маркизов Харкгроу. Адам тогда настоял на своём и всё-таки женился на своей избраннице, но, по-моему, всю жизнь боялся, что отец окажется прав. Смерть любимой жены изменила Адама, окончательно испортив его характер, и когда ваш отец понял, что у Джона проявилась склонность дядьёв со стороны матери, то обвинил в этом себя. Отец был так жесток с вами именно потому, что пытался заглушить укоры собственной совести.

— Получается, что отец подозревал и меня? Будто я тоже могу иметь подобные наклонности… Поэтому и составил такое завещание? — изумился герцог.

— Да, дорогой! Однажды — наверное, с год назад — Адам проговорился об этом. Я знаю, что подозрения его страшно угнетали. Прости отца, он думал о титуле и землях, а самое главное, я точно знаю, что он очень страдал.

— Но отец был неимоверно жесток с самыми беззащитными! Как он поступил с юным Джоном, да и с моими бедными лошадьми, наконец?!

Тётка примирительно улыбнулась.

— Ты знал, что по завещанию Адама мне отошёл вдовий дом?

— А кому ещё он мог отойти? Мама умерла двадцать лет назад, а другой герцогини так и не появилось.

Чарльзу в детстве очень нравился уютный, увитый плющом двухэтажный коттедж, выстроенный на краю парка.

— Там во дворе есть маленькая конюшня, где дожидается хозяина конь, выросший из твоего золотистого жеребенка. Когда по приказу Адама распродавали твою конюшню, я под чужим именем выкупила Золотого.

— Правда?

— Да, дорогой! Я же богата. Адам управлял моим состоянием, а мне выдавал средства «на булавки», а поскольку в моём возрасте, а тем более в Гленорг-Холле деньги тратить было не на что, у меня собралась большая сумма. Я бы купила и второго жеребёнка, но не успела, меня кто-то опередил.

— Боже, и я могу увидеть Золотого прямо сейчас?!

— Конечно! Конюх Саммер все эти годы помогал мне — занимался с твоим любимцем, кормил, выгуливал. Все в поместье знали об этом, но никто из слуг нас не выдал, твой отец так ничего и не узнал. Иди посмотри, кого мы для тебя вырастили.

Чарльз выбежал из кабинета. Он нёсся по террасам цветников, потом через луг. Наконец среди листвы показались розовые стены коттеджа. Тропинка свернула во двор. Дверь в конюшню оказалась открытой, старый Саммер нёс на вилах большой пласт сена. Увидев герцога, конюх обрадовался:

— Вернулись, ваша светлость? Посмотрите на своего скакуна.

Старик посторонился, пропуская хозяина внутрь. В конюшне оказалось всего лишь два денника, и занят был только дальний. В нём, склонив благородную голову, как бы прислушиваясь к голосам людей, стоял изумительно красивый светло-рыжий жеребец.

— Золотой! — тихо позвал Чарльз. Он сам не верил, что конь, видевший его восемь лет назад, сможет вспомнить старого хозяина. Но жеребец тихо заржал.

— Вспомнил, ваша светлость, — растроганно сказал Саммер, — даром что малыш был, а ведь вспомнил!

Герцог обнимал бархатистую шею, шептал Золотому глупые нежности и был счастлив так же, как девять лет назад, когда два жеребёнка от самого лучшего производителя Англии почти одновременно появились на свет в его конюшне.

— Саммер, оседлайте мне его!

Чарльз еле дождался, пока аккуратист конюх закончит проверять подпруги, вскочил в седло и дал коню волю. Золотой не обманул ожиданий: он летел, подобно молнии.

Проскакав вокруг парка, Чарльз вернулся к коттеджу.

— Спасибо, старина! Вы вырастили настоящего победителя. — Растроганный герцог обнял седого конюха. — Переводите Золотого в большую конюшню и занимайтесь только им.

Чарльз вернулся в дом, расцеловал тётку и поделился счастливой новостью с братом. Теперь каждое утро хозяина Гленорг-Холла начиналось с прогулки на Золотом, и все печали исчезали сами собой, оставался лишь ветер и безоглядный простор.