Убийство в сливочной глазури - Джоанна Флюк Страница 52

— Значит, ты так ничего серьезного и не узнала? — спросил Майк, выскребая ложкой остатки ванильного крема, который Ханна приготовила к яблочному пирогу.

— Да в общем, нет, — ответила Ханна и под столом скрестила пальцы на левой руке, отказываясь от своей лжи. Она узнала, что Сьюзи Хэнкс была внучкой шерифа, а это важно, не говоря о том, что шериф поссорился на парковке с Луэнной всего за несколько минут до убийства. Но сообщать обо всем этом Майку она не собиралась. — Я была так занята тем, чтобы доказать алиби Билла, у меня просто не оставалось времени расследовать остальное. Ну а ты? Нашел какие-нибудь подсказки, когда обыскал машину шерифа и его дом?

Майк покачал головой:

— Ни одной.

— Значит, ты не знаешь, занимался ли шериф расследованием, когда его убили?

— Нет. Слухи ходили, что именно так и было, но в участке никто ничего точно не знает. — Глаза Майка сузились. — Ты ничего про это не слышала?

— Разную чепуху. Я знаю только, что он всегда вел какое-нибудь важное дело накануне выборов. Чтобы раскрыть его и набрать популярности для переизбрания. Скорее всего, и на этот раз чем-то таким занимался.

— А это ты откуда узнала?

— Одна мамина подруга рассказала, — ответила Ханна, на этот раз даже не потрудившись скрестить пальцы. Барбара Доннели, как и Делорес, была членом Исторического общества Лейк-Иден. Конечно, никто не стал бы называть их друзьями-не-разлей-вода, но все же они немного приятельствовали. — Я подумала, что он мог оставить какие-нибудь записи на рабочем столе, или в портфеле, или еще где.

Майк покачал головой:

— В его рабочем кабинете ничего не было, и дома тоже, если не считать двух пустых портфелей. Если он и вел какое-то дело, то спрятал записи где-то еще.

— Наверное, ты прав, — сказала Ханна. И решилась сказать, еще не совсем понимая, зачем ей это нужно: — Я бы хотела осмотреть его кабинет в участке и дома. Вдруг ты что-нибудь упустил.

Майк бросил на нее взгляд, от которого свернулось бы даже сгущенное молоко.

— Кто здесь профессионал — я или ты? Я умею проводить обыск. И я ничего не упустил.

— Эх, — еле слышно пробормотала Ханна. Не нужно было так нагло вмешиваться. Теперь Майк взгромоздился на своего любимого конька, и придется его улещивать, чтобы к нему вернулось хорошее настроение. — Хочешь доесть мой кусок пирога? Он такой большой, а я уже наелась.

— Н-ну… Ладно, давай его сюда, — сказал Майк чуть мягче. Но Ханна понимала, что одним лишь тестом с яблоками тут не обойтись.

— Может, посмотрим фильм? Я взяла в прокате последний полицейский боевик-стрелялку.

Майк снова бросил на нее антимолочный взгляд. Правда, на этот раз убойной силы в нем было поменьше.

— С чего ты решила, что мне нравятся такие фильмы?

— Не знаю, — пожала Ханна плечами. — Мне показалось, это в твоем стиле.

— Что в моем стиле?

— Ну, знаешь… непобедимый справедливый полицейский пачками арестовывает плохих парней — жутких мазил.

Майк запрокинул голову и расхохотался.

— Ловко ты поддела эти фильмы. Когда плохие парни стреляют в героя, они всегда промахиваются. Зато попадают во все, что может красиво разлететься вдребезги перед камерой.

— Я тоже это заметила, — сказала Ханна, заметив также, что сумела вернуть Майку хорошее настроение. — Потому они мне и нравятся. Я развлекаюсь тем, что нахожу ошибки в сюжете.

— И я тоже. Так что за фильм ты взяла?

Десять минут спустя Майк и Ханна сидели рядом на диване, уплетали попкорн, который она испекла в микроволновке, и хохотали над замеченными в фильме ошибками. Ханна уютно прижалась к Майку, тот обнимал ее за плечи, а Мойше устроился у нее под боком и мурлыкал так самозабвенно, что им даже пришлось сделать телевизор погромче. Внимание Ханны раздвоилось. Одна ее часть сосредоточилась на Майке и на том, что она чувствовала, сидя рядом с ним в такой домашней, даже интимной обстановке. Другая часть следила за фильмом. Они досмотрели до момента, когда полицейский вошел в комнату своей умершей дочери, где все осталось по-прежнему, и поклялся поймать ее убийцу.

— Вот странно, — пробормотала Ханна, не сознавая, что говорит вслух. Майк вопросительно посмотрел на нее. — Глупо оставлять комнату покойного такой, какой она была при жизни. Шериф так же поступил с комнатой Джейми.

Майк нажал на пульте «паузу» и повернулся к ней.

— Откуда ты знаешь?

— Нетти как-то обмолвилась, — ответила Ханна, не уточнив, что «как-то» случилось всего пару дней назад. — Сказала, что хотела разобраться в комнате Джейми, но шериф ей не позволил.

— Я заметил, когда обыскивал комнату. На столике у кровати лежала контрольная работа Джейми трехлетней давности, а в шкафу висела его одежда.

— Тебе не кажется, что это немного… того? То есть, я хочу сказать, вообще ничего не менять в комнате после смерти сына? Если бы он действительно хотел сделать в ней кабинет, надо было все выбросить.

Майк пожал плечами:

— Каждому нужно время, чтобы справиться. Кому-то больше, кому-то меньше. Это часть нашей скорби. Когда у меня умерла жена, прошел целый год, прежде чем я смог достать из шкафа ее одежду, и то лишь потому, что купил себе новых рубашек, которые некуда было положить. А туалетный столик я так и оставил, каким он был при ней.

— Что, здесь? В Лейк-Иден?

— Ну да. Он отлично смотрится в комнате для гостей, да и гостей у меня все равно не бывает. Я его сохранил, потому что хотел всегда иметь перед глазами какие-нибудь вещицы из прошлого, чтобы напоминали мне, какой замечательной была моя жизнь.

Ханна почувствовала укол ревности. Разве Майк не считает, что и сейчас у него замечательная жизнь? Но ревновать Майка несправедливо, ведь он всегда был с ней честен. Когда они начали встречаться, он сразу сказал, что все еще тоскует по жене и не готов к серьезным отношениям. А она обещала, что будет относиться к этому с пониманием.