Опасное положение - Лиза Гарднер Страница 52

Неужели я вышла замуж за сексиста и женоненавистника? Если вдуматься, вся наша совместная жизнь тому подтверждение. Однако он вырастил прекрасную пятнадцатилетнюю дочь, которую лично научил стрелять в корпус мишени без промахов. Более того, с самого ее детства он только и говорил о том, что когда-нибудь Эшлин возглавит семейный бизнес. Сына он уже и не ждал. Дочь показалась ему совершенством, едва он взял малышку на руки.

Нас я всегда воспринимала как соратников, чьи интересы удачно вписались в традиционные роли. Муж любит работать и чувствует себя на коне, только когда ведет заказы на миллионы долларов. Я с удовольствием занимаюсь домом, воспитываю ребенка и создаю семейную атмосферу.

Никогда я не считала свою роль второстепенной, а Джастина – ведущей. По крайней мере, еще полгода назад. Но даже тогда я не полагала себя слабой половиной. Скорее неудачницей. Ведь если моим делом была забота о семье, то я его завалила, раз муж связался с другой женщиной.

Конечно, в глубине души я понимаю, что в самом начале Джастину импонировала моя независимость. Только спустя восемнадцать лет от нее почти ничего не осталось.

Есть мужчины, которых тянет к сильным женщинам. Однако, завоевав нас, они не знают, что делать дальше.

Джастин, настоящий мужчина, заполучил сильную женщину и обрек себя на вечные сомнения. И если я снисходительна к нему, значит, сексизм следовало бы приписывать мне самой. Потому что в свете семейной истории его измена меня не удивляла. Было стыдно за то, что я не догадалась раньше. И обидно: ведь я-то ждала другого. Вообразила, что со своей неординарностью, красотой и умом удержу Джастина навсегда.

Любовь – это риск.

Я пошла на него и обожглась.

Однажды моя дочь тоже рискнет. И я не решусь направить ее на легкий путь. Потому что есть женщины, которых тянет к настоящим мужчинам. Однако, завоевав их, мы иногда не знаем, что делать дальше.

* * *

Джастин заявил, что понял, как быть с Зедом. Он его убедит, и нас выкупят отсюда уже к вечеру. Но от этой задумки нам с Эшлин пришлось его отговорить. Мы уже пробовали отвечать агрессией, держать оборону и даже поднимали мятеж. Кроме ударов током и травм, такие меры пока ничего не дали.

Если Зед и его сообщники когда-то служили, насилие было их коньком.

Здесь требовался другой подход. Что-то, выходящее за рамки мышления альфа-самцов. У меня появилось несколько идей, которые Эшлин поддержала. Джастин был измотан, и мы потихоньку склонили его на свою сторону. От одной из нас он еще мог отмахнуться, но под напором обеих не устоял.

На основе моей идеи мы разработали план. Действовать решили вместе. Наш первый семейный проект за последние полгода – теперь, когда слишком многое стояло на кону. Я верила, что мы можем одержать верх.

Осталось дождаться момента. Самое тяжелое.

Мы сели: Эшлин на верхних нарах, я и Джастин – на нижних. Первый закон психологической борьбы: тот, кто начал диалог, по определению сдал позиции. Мы не могли себе этого позволить.

Поэтому терпели.

Между тем у меня возобновились дрожь и головная боль, перемежаемые мучительными спазмами желудка. Выматывающее чувство усталости тоже вернулось. Похоже, таблетки, которые Радар принес ночью, переставали действовать, уступая место ломке.

Я могла бы признаться Джастину. Объяснить, что меня утешало последние месяцы. Какой «замечательной» супругой и матерью я оказалась.

Но опять же, тот, кто начинает диалог, по определению сдает позиции.

Поэтому я прикусила язык.

Ощущение времени притупилось. За окном светило солнце. Внутри не гасли люминесцентные лампы. Утро… Раннее, позднее?

Наконец мы услышали шаги. Ровные и спокойные. Я непроизвольно затаила дыхание и сжала кулаки. Эшлин сгруппировалась в полуприседе на дальнем конце своих нар…

Стальная дверь распахнулась. На пороге стояли Зед и Радар.

– Завтрак, – твердо объявил Зед.

Одно-единственное слово.

Я поняла, что победа за нами.

* * *

В соответствии с протоколом Джастина выпустили первым, предварительно связав ему руки. Зед встал рядом с ним, а Радар занялся мной. Он вошел и, загородив спиной дверь – а заодно и камеру наблюдения, – положил мне на ладонь две таблетки.

Никто не сказал ни слова. Я мельком глянула на белые кружочки с цифровой гравировкой и без вопросов проглотила оба. Это заняло доли секунды. Потом он стянул мне запястья хомутом, отправил к мужу в общий зал и вернулся уже с Эшлин. Теперь, когда все были в сборе, Зед двинулся вперед, держа Джастина за локоть. Шагах в пяти сзади Радар конвоировал нас с дочерью.

Мы не сопротивлялись и вели себя как три образцовых заложника, которые за долгую ночь выучили свой урок.

Наши тюремщики успели принять душ. Волосы Радара еще не высохли. Он переоделся в свежие мешковатые джинсы и синюю фланелевую рубашку. На его начальнике был новый черный камуфляж. Вдыхая собственную вонь, я едва сдерживала злость.

На кухне нам освободили руки и опять приказали готовить. Я быстро осмотрела кладовку и огромную холодильную камеру. Запасов не прибыло. С другой стороны, у кого было время ими заниматься? Но я успокоилась. Отсутствие нового провианта говорило об ограниченном сроке. Зед и его команда не собирались держать нас вечно – всего лишь долго.

Я вытащила из холодильника сливочное масло, бекон и яйца, захватила кое-что в кладовке. Меню приходилось составлять на ходу, но с моим опытом это труда не составляло.

Джастину я поручила подрумянить бекон и приготовить яичницу-болтунью. Эшлин уже знала, что сервировка на ней. Нужно использовать что угодно, лишь бы создать впечатление настоящего обеденного стола. Я тем временем колдовала над домашними булочками с корицей.

Зед вышел, оставив Радара одного. Наш юный тюремщик уселся за одну из стальных стоек, сосредоточившись на Джастине. Муж, с наполовину избитым лицом и заплывшим правым глазом, дежурил у шипящей сковородки.