Милицейская академия - Евгений Зубарев Страница 52

Удача улыбнулась поздней осенью, перед самым закрытием сезона. Абориген Хрюша, алкоголик с тридцатилетним стажем, кряхтя и спотыкаясь, приволок к дому Ворошилова бронзовое ухо. Судя по размерам органа, Хрюша надругался над статуей Свободы, хотя алкаш уверял, что жертва носит брюки и двубортный пиджак.

Ухо потянуло на сорок кило и, отслюнявив Хрюше гонорар, Эдик поспешил на тот берег. Постоянный покупатель, весельчак Юхан, как всегда, забрал весь товар не торгуясь, а потом вдруг раскошелился на выпивку в ближайшем ресторанчике — праздник у него, видишь ли, — день рождения сына.

Пока, сидели, перетирая кости местным знаменитостям, к Юхану за столик подрулил напарник и, прошептав пару фраз на эстонском, быстро удалился.

Юхан посерьезнел и, натужно улыбаясь, заказал еще водки. Потом, как–то незаметно, разговор повернулся к делам и выходило так, что эстонцу позарез нужна была бронза — желательно, такого же высокого качества, что и недавно купленное ухо.

Прощались на пристани, и Юхан снова напомнил о заказе, предложив двойную цену за столь обыденный товар. Заводя мотор, Эдик всерьез раздумывал, не позвонить ли брату в Москву, разузнать, что за потрясение готовится на Лондонской бирже металлов.

Как всегда на обратном пути Ворошилова стреножили зеленые фуражки, досмотрев заведомо пустой трюм и получив за работу наличными, правда, немного — так ведь всем известно, что дела у контрабандистов пошли под гору. А пока рассусоливали да гоняли чаи в рубке, молоденький сержантик рассказал последнюю хохму с той стороны — некий дурак продал сорок килограммов циркония по цене бронзы, чем немало порадовал покупателя, который уже заказал себе «мерседес» взамен новенькой «восьмерки».

«Будет тебе ’’мерседес», будет тебе и какава с чаем», — кипятился Ворошилов, загоняя катер в гараж. Такого свинства от эстонца он не ожидал. Удача только махнула хвостиком и теперь предстояло поработать, загоняя птичку счастья туда, где ей отныне и следовало находиться — в кармане у Ворошилова.

Этой же ночью Эдик отправился на поиски Хрюши. Хрюша сидел в своей немыслимо загаженной берлоге и скучал.

— Где твой одноухий лишенец? — сразу взял

быка за рога Ворошилов. — Показывай место, бери хлопцев да поехали рубить — заказ есть.

— Прости, капитан, продал я мужика варнакским ребятам — оптом, с пиджаком и галстуком. Тебя не нашел, а они сразу заплатили, только место указал, так сразу и заплатили, — виновато ответил Хрюша, почесывая лысину.

Эдик вернулся домой и принялся за работу. Прежде всего, позвонил брату в Москву. Брат подробно рассказал, что за дрянь такая этот цирконий и кому он нужен. Из всего разговора толком Эдик понял только одно — стоит цирконий в двадцать раз дороже бронзы и что памятников из него вроде не делают, разве только сбесившиеся миллионеры, которым тухлые омары в голову ударят. Или контрабандисты, которым этот стратегический металл по–хорошему вывезти не дают.

Затем Эдик завел потрепанную «ниву» и отправился в Варнаки — деревеньку в двадцати километрах ниже по течению.

Варнакские ребята сроду металлом не занимались и купить бронзово–циркониевого мужика могли только от изрядного затишья в их оружейных делах. Варнаки занимались контрабандой оружия, а за это по головке не гладили даже местные погранцы, искореняя злодеев буквально штыком и пулей. Недавно вот хоронили двоих неудачников и даже после сороковин никто из варнаков еще не решился завести мотор своего баркаса.

Встретили Эдика не так, чтобы совсем грубо, но настороженно. О деле поговорили быстро — варнакам плевать было, кому толкать бронзового истукана, но цену они заломили совершенно немыслимую.

— Вот тебе последняя сводка из Лондона, — бахвалились факсом глупые бандиты. — Сам гляди, что пишут — две тысячи зеленых за тонну. А в этом бегемоте пять с половиной, значит всего с тебя причитается одиннадцать косых. Отдай, не греши, и забирай это пугало. Хошь, на огород себе ставь, хошь эстонцам вези.

— Да вы что, сбрендили! — воспитывал торговцев Ворошилов. — Это же последняя цена, кто ж за такую здесь купит!

— Не хочешь, не бери, — логично отвечали бандиты. — Мы не распродажу устраиваем, и цену своему товару знаем — в бумаге, видишь, все русским языком по–английски написано.

Впрочем, еще усаживаясь в «ниву», Эдик знал, что все так и закончится — с этими идиотами, никогда не имевшими настоящего дела, иначе и быть не могло. За свой специфический товар они всегда получали сполна — покупатели оружия не привыкли торговаться.

Барыш так и так обещал быть сказочным, и Эдик плюнул, но согласился на все условия. Сие означало, что на транспортировку и распил истукана тратиться тоже ему.

Следующие двое суток Ворошилов пахал, как не пахал на путине в конце квартала в застойные времена. Вся операция, включая найм еще четырех катеров и бригады грузчиков, а также заблаговременная оплата «таможенной пошлины», потребовала около двадцати кусков — все, что было в загашнике. Но дело было сделано — на третьи сутки Ворошилов уже на эстонской стороне лично руководил разгрузкой катеров.

Рядом стоял весельчак Юхан и приветливо скалил зубы. «Веселишься, скотина, — беседовал сам с собою Ворошилов. — Ща заплачешь, когда узнаешь, сколько я за это хочу получить.»

Собственно разговор состоялся в том же ресторанчике. Эдик положил на стол бумажку, где красивой прописью была изложена цена за килограмм и общий вес товара. Итоговая сумма была обведена в рамочку.

Юхан, не глядя на бумажку, назвал цену — чуть больше обычной, но не двойную, как обещал.

— Юхан, не мозоль мне мозги, — строго попросил Ворошилов. — Ты же знаешь, что это не бронза, это цирконий и я хочу получить за него пятьдесят кусков. В Лондоне ты получишь за него вдвое — так что ты жмешься!

Юхан задумчиво смотрел на Эдика. Не то чтобы жалость сквозила в его глазах, но какое–то сострадание там определенно присутствовало и это было очень непривычно. Никогда, на Ворошилова не смотрели с жалостью и никогда он не позволял смотреть на себя так.

А еще Эдик не был дураком. Он, внезапно осененный такой очевидной, но слегка запоздавшей мыслью, бросился на пирс, отобрал небольшой кусок из кучи, валяющейся под охраной двух работяг и, не обращая внимания на светофоры, добрался до химика Тыно — студента, подрабатывающего в городке на экспресс–анализах.

Тыно вышел к Эдику через полчаса, и, радостно улыбаясь, сказал:

— Не надо так волноваться — все в порядке. Это хороший добротный товар — высококачественная бронза. Мой дядя в Таллине заплатит вам за такую на десять процентов выше местной цены. Я могу дать его телефон. Постойте, куда же вы?

Эдик захлопнул дверь автомобиля, и уже никуда не торопясь, спокойно доехал до ресторана.

Юхан ждал его, все так же задумчиво разглядывая обведенные в рамочку цифры. Ворошилов не стал садиться за стол, а коротко бросил с порога:

— Черт с тобой, забирай за свою цену. Я потерял пятнадцать кусков, ладно, но скажи, сукин ты сын, кто подсунул циркониевое ухо Хрюше? Ты или варнаки?