Амалия и Золотой век - Мастер Чэнь Страница 52
Амалия и Золотой век - Мастер Чэнь читать онлайн бесплатно
— Да-да, я тоже люблю порядок. И поэтому не могли бы вы попросить ваших ребят добыть для меня, причем телеграфом, быстро, пассажирский манифест совсем другого лайнера. Он называется «Президент Хардинг».
— На котором наша миссия прибыла в Манилу? А, так вас все еще интересует эта история с некоторыми документами, о которых мы умолчим…
— Конечно, интересует. Когда на одном лайнере копируются документы, а на другом исчезают адмиралы, то невольно в голову приходят мысли. И мне нужен не один манифест, а несколько. Список людей — и команды, обязательно всей команды — в момент выхода из Сан-Франциско. Другой список — в момент выхода лайнера из Шанхая, где ваш генерал…
— Знаю-знаю и помню, где оказались те самые документы.
— А теперь самое интересное. Еще нужен тот же список людей, но после ухода «Хардинга» из Манилы. Сделаете?
— Телеграф сломается. А телеграмма протянется отсюда и до выхода, когда ее сгрузят с ослика и прикатят нам с вами.
— У меня нет ослика, но есть лошадь, а вас, как я знаю, возит авто. И у вас появился свой кабинет в президентском дворце, поздравляю. Итак, как можно быстрее. А что касается вашего адмирала, то, если все будет хорошо, вы получите его живьем — ну, в обозримый период. Не обижайте тогда ветерана.
Ухожу, обдумывая уже второй раз эту странную перемену — мы с Айком как-то вдруг стали лучшими друзьями. А почему?
Верт, мой дорогой и прекрасный друг, вы ведь уже забыли эти слова, которые мы сегодня сказали друг другу, не правда ли? «Бедные японцы. Они проигрывают тут вчистую». «А что-то мне говорит, что кое-кто в итоге доиграется… Что делают упорные японцы, когда видят, что стену лбом не пробить?» «Совершают сеппуку кривым ножом». «Будем надеяться, что вы правы, и что не случится чего-то похуже».
Похуже — это что?
Я помню, как это было со мной всего-то семь лет назад, когда я и представить не могла, что буду отныне прикасаться к самым неприятным тайнам этого мира. Я говорила тогда с человеком, который искренне думал, что Британскую империю не только не победить, но даже и не ранить — неуязвима, громадна, всесильна. А мне, пока он говорил, снились наяву хищные птицы с бешено крутящимися моторами, которые падали из облаков на британские корабли, и те среди серых столбов взрывов уходили под воду.
Это только сон, ничего подобного еще не произошло, да и кораблей таких — я с тех пор внимательно вглядывалась в журнальные страницы — никто еще не построил.
Но я помню свой ужас.
И сейчас я в таком же ужасе стояла на набережной, на бульваре Дьюи, куда опять не успела, чтобы увидеть закат. Облака на горизонте уже успели потерять цвет, они состояли из одних лишь оттенков серого. И среди них росли, нависая над набережной, городом и мной, такие же серо-стальные тени.
Исполинские, нечеловеческие, они, как громадная волна, закручивались вверх и грозили обрушиться на маленькие, трепещущие под ветром пальмы, на черепицу особняков по ту сторону Дьюи, на меня, стоявшую в веселой толпе у спокойной глади моря. Тени кренились вперед от многоэтажных надстроек, над угловатыми стальными носами топорщились чудовищные орудия, и весь этот кошмар быстро терял цвет — а вот уже наступил мрак, облака и призраки скрылись в нем, где-то рядом, в клубе американского флота и армии, зазвучал медный оркестр.
А дальше — когда жизнь в Маниле потихоньку стала возвращаться к посленовогодней нормальности — было вот что. Восемь утра, я на Матильде приезжаю в офис, вижу в конце улицы толпу, слышу гул возбужденных голосов (всяческие «ах» и перекличку — «Диндинг, Кончинг!»). А среди этой толпы — брезентовые шляпы, перекрещенные ремни, револьверы и прочие украшения констебулярии.
Да это же у отелей, понимаю я и чувствую, как немеют губы. «Пальма-де-Майорка». И рядом «Дельмонико».
Что… с ним?
Это нормально, что португалка, работающая по соседству, бежит, спотыкаясь, по булыжнику под жестяной лязг колокола от кафедрального собора и цоканье многих копыт. Это совсем нормально. У этого отеля в данный момент многие бегают туда-сюда, и особенно люди, которым здесь и делать-то нечего.
Врываюсь в «Дельмонико», вижу его, чуть бледного и озабоченного, тихо сидящего в уголочке (чтобы не возвышаться над толпой, конечно). Успокаиваюсь.
— Ради бога, дорогая Амалия, не волнуйтесь, — говорит он. — Никого не убили. Только пытались. И вообще, это было ночью, а то, что они до сих пор щебечут и не могут успокоиться, — это местные особенности. Сейчас уйдет полиция, и все утихнут.
— Ну-ка, пойдемте ко мне, — вздыхаю я. И сразу понимаю, что мне всего-то надо пройтись с ним под руку, касаясь плечом, ведь если все кончилось, то могли бы посидеть у него во дворике за отелем, не первый раз.
Лола, если бы умела, насторожила бы уши, вытянула их вперед, как Матильда, но я закрываю бамбуковую ширму, хотя могла этого и не делать, французский для Лолы загадочен.
В целом же с точки зрения Лолы я веду себя сейчас как всякая нормальная филиппинка: если по соседству бандитизм и стрельба, то какая же здесь работа, надо обсудить ситуацию со всеми соседями, друзьями и больше чем друзьями. Вот мадам Амалия это и делает. А то, что Лоле ради Верта не надо больше грустно склонять головку к плечу, она уже поняла.
Да-да, бандитизм и стрельба. Именно это.
Дикий грохот, треск дерева потряс часов этак в пять утра второй этаж, то есть галерею «Пальмы». А потом… в сущности, ничего. Револьвер не слишком громкая штука — два хлопка можно и не услышать, если к этому времени обитатели коридора начинают высовываться из дверей, переглядываться друг с другом и набираться смелости сделать в этот коридор шаг, другой. Ну а дальше — примерно то, что сейчас, оно так с тех пор и продолжается: «Диндинг!», «Кончинг!» И полиция, которая никого не пускает в комнату, а ведь так хочется посмотреть на пустую постель с двумя дырками от пуль, одну в подушке, другую в одеяле за противомоскитной сеткой.
Постель профессора Фукумото. Который чудом остался жив.
Секунды две сижу в изумлении. При чем здесь Фукумото? Я не за него волновалась. Не Фукумото воровал сам у себя секретные бумаги и отдавал их в перевод так, что рано или поздно об этом стало бы известно и другим японцам.
Хорошо, а как насчет убийцы, пусть неудавшегося?
— А вот это самое интересное, — тонко улыбается Верт. — Убийца двумя ударами из коридора выбил довольно прочную дверь, оказался в комнате, выпустил две пули в постель — и обратно больше не показывался.
— Это что — прыжок со второго этажа, очень высокого?
— Не думаю. Портье моего отеля слышал, как какой-то спавший во дворике пролетарий рассказывает полиции про человека, сползшего с балкона второго этажа буквально по стене и скрывшегося во двориках Интрамуроса. Еще он сказал, что тот человек был без лица и бегал как дьявол.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments