Оскар Уайльд и смерть при свечах - Джайлз Брандрет Страница 52

«Настроения быстро меняются, — любил повторять Оскар. — В этом их главная прелесть».

Конечно, расслабленное настроение, в котором я оставил моего друга после чая, выпитого нами в «Савое» во вторник днем, полностью испарилось, когда мы с ним сели в поезд, отправлявшийся в Бродстэрс в четверг, в девять утра. Оскар устроился в углу вагона первого класса, закутавшись в пальто и подняв каракулевый воротник до самых ушей, и печально смотрел на мутные дождевые капли, которые одна за одной стекали друг за другом по грязному стеклу.

— Здесь неуютно, Роберт, — пробормотал Оскар. — Очень неуютно.

Я слишком поздно понял, в чем проблема. Оскар забыл захватить с собой сигареты. У меня их тоже не было, а поезд уже тронулся.

— На платформе в Тонбридже есть табачный киоск, — сказал я.

— Тонбридж! — Оскар вздохнул. — До него целый час езды. Это длиннее, чем «Распятие» Стейнера! [86]И так же мучительно. Я очень устал.

По мере того как наш поезд медленно тащился по пригородам южного Лондона, Оскар все громче барабанил ногтями по металлической пепельнице, прикрепленной к двери вагона.

— Переключите мое внимание, Роберт! — потребовал он. — Отвлеките, расскажите о своем разводе.

— Мне нечего рассказывать, — ответил я.

— Но что-то должно быть!

— Фокстон, адвокат, замолчал. Я уже несколько недель не получал от него сообщений. От Марты тоже. И я не собираюсь дразнить собак. Боюсь, мне нечего вам рассказать.

Оскар снова вздохнул и прикрыл глаза. От Южного Кулсдона до Натфилда мы ехали погрузившись в молчание. В Годстоуне, где поезд сделал короткую остановку, я решил, что сумею разжиться сигаретами у молодого человека, которого заметил на платформе. Он был одет в гленгарри [87]и накидку, его лицо скрывало облако дыма. Он только что закурил сигарету и держал в руке портсигар. Сначала мне показалось, что он собирается сесть в наше купе, но он увидел нас и двинулся дальше. Когда поезд отошел от станции, Оскар зашевелился, с трудом сдержал зевок и бросил на меня укоризненный взгляд.

— Как давно вы знаете Джона Грея? — спросил я.

— Какой странный вопрос, — сказал Оскар, медленно наклоняясь вперед. — Почему вы спросили?

— Без всякой причины, — ответил я, пожалев, что заговорил об этом прямо.

— Но у вас должна быть причина, Роберт, — раздраженно возразил мой друг.

— Никакой причины, — настаивал я. — Просто я хотел поддержать разговор.

— Если бы вы спросили о «Ричарде III» в постановке Генри Ирвинга, о погоде в Дувре или о влиянии отмены рабства на экономику Кубы, я бы вас понял, Роберт. Но вы интересуетесь, когда один джентльмен познакомился с другим, значит, «проводите расследование». Так почему вы меня спросили?

— Это не важно, — я замахал руками в надежде, что мне удастся показать, что мой вопрос был пустяковым.

— Не вызывает сомнений, что ответ на ваш вопрос значения не имеет, — заявил Оскар, который переместился на самый краешек сиденья и наклонился ко мне. — Важен вопрос. Вы задали его в своей обычной манере — прямо, без экивоков и совершенно неожиданно — по той простой причине, что он вас занимает. Вы ждали момента, чтобы спросить меня об этом. Думаю, вы обратились с ним ко мне потому, что он интересует Эйдана Фрейзера, не так ли? Я прав?

Я промолчал. Мне не хотелось лгать своему другу.

Оскар снова принялся барабанить пальцами по металлической пепельнице.

— Инспектор Фрейзер ведет себя довольно странно, — негромко сказал Оскар. — Он красив, умен, дружит с Конаном Дойлом. Мы с ним должны были бы легко сойтись, но…