Падчерица Синей Бороды - Нина Васина Страница 52

Услыхав про кишки, Геннадий Прокопьевич Козлов тоже не смог себя контролировать, он выдернул правой рукой свой пистолет и приставил дуло к животу Гоши Мазарина.

Вот так и получилось, что в кладовке и рядом с нею оказалось пятеро вооруженных мужчин, двое из которых уже не могли ни на что реагировать адекватно. Один – из-за распиравшего его ноздрю дула, другой – из-за вида наручников на тонком запястье и крови на божественно недосягаемом и самом прекрасном в мире лице.

Они выстрелили одновременно.

Сутяга и Тихоня упали на цемент пола, а Алиса присела в тесной кладовке, закрыв голову рукой. Это не спасло ее от брызг мозгового вещества и осколков черепной кости юриста, но постоянные посещения морга и любопытство медика от бога спасли ее от сильнейшего шока, в который обычно попадает и взрослый человек в такой ситуации.

– Что с тобой, брат? – поинтересовался Игорь Анатольевич Мазарин, когда тело юриста Козлова осело вниз и перестало дергаться.

– Я убил эту сволочь, что, разве не заметно? – размахивая пистолетом, нервно сообщил Григорий Анатольевич Мазарин.

– Ты ранен, брат? – убрал свое оружие Игорь Анатольевич и на плохо гнущихся ногах пошел поближе.

– Кто-нибудь отцепит девочку от этой падали? – топнул ногой Григорий Анатольевич.

Охранник – специалист по отмычкам – открыл наручники за восемь секунд.

– Иди сюда, – подозвал Алису Гоша. – Ко мне. Ближе!

Расстегивая кашемировое пальто, он смотрел только ей в лицо.

– Ну-ка глянь! – показал Гоша пальцем вниз, и загипнотизированная его неподвижными зрачками Алиса медленно опустила глаза. – Ну что? – крикнул он. – Рана?

– Не может быть! – бросилась она на колени и закрыла ладонью дырочку в белой рубашке на животе, дырочку с пороховой окантовкой, уже заплывающей красным. – Этого не может быть, он выбросил все патроны из обоймы, я сама видела! – дрожащими руками Алиса расстегивала под нависшим животом ремень брюк. – Лягте, лягте на пол, зажмите посильней рану рукой, позвоните в «Скорую», этого не может быть, все патроны из обоймы… как же так?..

– Зачем ты снимаешь мне штаны? – спросил Гоша, зажав скомканным в руке шарфом живот там, где ему показала Алиса.

– А не снимаю… Я ремень ослабляю…

– Закройте ангар, – приказал Гога Мазарин, а когда ни Сутяга, ни Тихоня не пошевелились на полу, ударил по очереди ботинком их в бок.

Охранник поднял оружие Козлова и осмотрел его.

– Автоматический, – доложил он. – Пустой. Один патрон был в стволе.

Раненого Мазарина отвели к машине и усадили на сиденье. Тихоня сбегал за аптечкой, Алиса поняла, что «Скорой» не будет. Окровавленный шарф заменили бинтовой прокладкой, но шарф Гоша не отдал, а сначала спросил у Алисы: «Твой?», и когда она утвердительно кивнула, спрятал его под рубашкой на груди, теперь Гоша весь был в крови – с шеи до низа живота.

Охранники замотали в полиэтилен и погрузили тело юриста Козлова в багажник.

Ухватив Алису за руку, Гога отвел ее в сторону, оглядел пустыми глазами и спросил:

– Что это было?

– Я не знаю этого человека, он следил за мной, а за нами еще следил милиционер, милиционер хотел нас задержать, надел наручники, но мы удрали…

– Я умру? – спросил из машины Гоша.

– Нет! – тут же крикнул в ответ Гога, не отводя от Алисы пустых глаз.

Алиса закрыла лицо руками. Гога убрал ее руки, силой поднял вверх лицо с засохшей под носом кровью, вытер тыльной стороной ладони с ее щеки чужую смерть, наклонился и пообещал тихим голосом – чтобы не услышал брат:

– Если он умрет, я тебя к нему прикую. Выстрою склеп и прикую тебя к нему до конца жизни. Буду кормить, поить, пока ты сама не захочешь умереть.

Охранники открыли ворота ангара. Осторожно шурша шинами, въехал фургон с надписью «Психиатрическая помощь». Раненого Мазарина положили на носилки и погрузили в фургон. Брат с телохранителями стояли молча, пока фургон не отъехал.

«За ужином младший брат сказал:

– Я влюблен в прекрасную пастушку. Если вы не позволите мне взять ее в жены, я завтра отправляюсь на войну, и вы меня больше никогда не увидите.

– …делай так, как ты хочешь. Твоя прекрасная пастушка получит в приданое замок Синей Бороды».

– Что, по-твоему, я должен делать? Что?! – кричал Сутяга. – Что теперь будет?

– Позвони в милицию, – устало посоветовала Алиса.

– Ты в своем уме? Позвонить в милицию и заложить братьев Мазарини?

– Позвони в милицию, расскажи все, как было. Не хочешь огорчать братьев, напиши подробно в показаниях, что это была самооборона. Они же выстрелили одновременно… – Алиса перед зеркалом в туалете мочила под краном платок и оттирала лицо.

– Да иди ты!..

– Не кричи на Алиску, – подал голос сидящий у батареи на корточках Тихоня. – Алиска хорошая. Мы были друзьями, а с тех пор, как ты получил деньги, ты стал другим.

– Друзья так не делают! – не может успокоиться Сутяга. – Она вечно оказывается в каком-то дерьме, а отдуваемся в итоге мы!

– Сутя-а-ага, – протянула Офелия, потягиваясь. – Мы тебя взяли к себе только потому, что ты на саксе хорошо играешь. Я под твой сакс могу летать без укола. Но ты не хами. Не хами-и-и… Мы тебя взяли, мы тебя и выгоним. Это мастерская деда Тихони, полковника, ты еще не забыл?

– Ребята, – сменил тон Сутяга, – поймите, мы поровну должны нести ответственность за свои поступки.

– Я не отказываюсь от ответственности, – Алиса закрыла кран. – Я же не прошу меня прикрывать. Я только прошу позвонить в милицию и рассказать, как было. Не замывать пятна, не прятать улики, а сразу, вот сейчас и позвонить.

– А тебя в тот момент рядом, конечно, не будет! Приедут менты, все здесь перекопают, мы, как идиоты, долго будем им петь, как девочка Алиса пришла в наручниках с незнакомым мужиком, а братьям Мазарини это не понравилось, вот они и постреляли маленько, ну и что? Мы не испугались, мы привычные, у нас тут, дяденьки, стреляют, считай, каждую неделю! А еще у нас с прошлой недели стоит два меченых «мерса»! – кривляется, изображая подобострастие, Сутяга.

– Ну, и кто на кого навешивает свои проблемы? – начинает сердиться Алиса.

– Действительно, Сутяга, мы до тебя ремонтировали по-тихому мотоциклы да лодочные моторы, жили ничего себе – не богато, но весело, чего ты пыхтишь? Это же ты привез сюда первую паленую тачку, всю в дырках, – заметил Тихоня.

– Да потому что ты мне все уши просверлил своим нытьем, что хочешь новый «Монтерей», а денег нет!

– Тихо, мальчики! – повысила голос Офелия. – Я думаю, Алиска права. Мы не сделали ничего плохого. А то, что клиенты у нас подозрительные, так это как кому с клиентами повезет, время такое. Братья Мазарины стреляют в день по нескольку раз и в разных местах Москвы. И почему же они не за решеткой? Значит, имеют крышу хорошую в органах. Надо звонить. Пусть сами между собой разбираются. Ты, Сутяга, из нас самый старший и самый уголовно ответственный. Когда Алиска устроила премию в десять тысяч, ты решил стать главным. Документы оформил. Вот мне и интересно сейчас, хочешь ли ты, как главный, взять на себя ответственность и позвонить? Если нет, вали отсюда, мы с Тихоней скажем, что были вдвоем, тебя и рядом не стояло, ты человек женатый, приличный, с разным сбродом не водишься. Придешь через недельку и подпишешь бумажку, что уступаешь свою долю Тихоне. Справедливо? Считай, что мы с Тихоней на двоих поделили премию Мазарини.