Умереть - это не страшно - Марина Скрябина Страница 51

А Викуля-то хитрозадая хотела на меня все перекинуть, самой только долларами шуршать. Но ей о своем решении ничего не скажу, а то она встречу с иностранцами обещала в Москве провернуть.

2004 год

(Из дневника Алисы)

Тут меня отвлекли от чтения дневника рабочие, которые расчищали завалы в Алискиной квартире в предпродажной подготовке. Они спросили: выкидывать ли кухонную мебель. Две комнаты и санузел уже расчистили. Шел третий день выгребания Авгиевых конюшен, в которые умудрилась превратить двухкомнатное жилье на центральном проспекте моя покойная дочь.

Сегодня с утра заехали с рабочими на строительный рынок, чтобы водоэмульсионной кремовой краской подновить лепной трехметровый потолок, и скрыть следы потеков. С пластиковых окон, которые я установила год назад, нужно только пыль стряхнуть. А насчет стен я пока сомневалась: переклеивать обои или попросту все ободрать и покрасить, потому что грязные клочья, которые болтались после выкидывания мебели, вызовут у покупателя легкую панику, и цена квартиры начнет стремительно падать. Нет уж! Начали предпродажное шаманство, нужно довести до ума.

Я прошла на кухню, чтобы осмотреться, и убедилась, что мебель не отмыть, даже если нанять квалифицированных уборщиц. Сама я прикасаться ни к чему не хотела, и дала команду рабочим — выбрасывать все подчистую, оставив на месте лишь газовую плиту. И то, только потому, что ее должен отключить от стояка газовщик. Да решила еще забрать на память о прошлой жизни кое-какую уцелевшую посуду, собрав ее в коробку из-под пылесоса. Отвезу на дачу.

А потом вернулась в опустошенную от рухляди и тряпья гостиную, где гулким эхом отзывался каждый шаг, но в гордом одиночестве стояло мягкое кресло с высокой спинкой, облюбованное мной. Можно продолжить чтение, открыв настежь окно, и впустив свежий воздух, насколько он мог быть свежим, выходя на оживленный проспект, постоянно заполненный автотранспортом. Спасал только высокий этаж и огромное количество старинных лип и разлапистых голубых елей, поэтому и не чувствовалось запаха выхлопных газов. Не нам, москвичам, привередничать, ведь в подмосковных городах даже на центральных улицах воздух чище, чем в столичных дворах…

Теперь можно продолжить чтение дневника Алисы, окунувшись снова в 2004-й год.

Вспоминаю, усевшись поудобнее в кресло, что через неделю после Викиного появления я решила навестить Алису, потому что приехала в родной город из Москвы на день рождения своей близкой подруги. Той самой подруги, которой я звонила из разгромленной Алисой квартиры, обнаружив после приезда из Римини разрубленную топором межкомнатную дверь и пропажу ценных вещей. Ей же я поверяла все перипетии наших со старшей дочерью непростых отношениях. Изредка мне нужно было просто выговориться и поплакаться в жилетку, любезно подставляемую подругой.

Муж Игорь меня отпустил тогда, признав, что мне пора выходить в люди, а то совсем закисла, сидя дома с малышами. Супруг очень меня любит, поэтому чувствует, что мне нужно, раньше, чем я сама об этом подумаю.

— Съезди, Танюша, развейся немного, — сказал он мне за ужином, когда узнал о приглашении. — А то ты целыми днями с детьми. Твой круг общения ограничился семьей, и я вижу, насколько это тебя тяготит. Иногда нужно бывать на людях. Я имею в виду не спасательные операции по выгребанию твоей офигительной дочери из очередного дерьма, а о званых вечеринках в приятных компаниях. Няня, по-моему, с обязанностями хорошо справляется, так что подумай, может, тебе чем-нибудь интересным заняться. А то я смотрю — у тебя блеск в глазах пропал.

— Так это не удивительно. Ты же знаешь, как трудно каждый раз видеть, во что превратилась старшая дочь. Именно ни «в кого», а «во что». Когда бываю у нее — сердце разрывается на части, а сделать ничего не могу.

Игорь подошел ко мне, обнял:

— Прими все, как есть. Значит, это твой крест, твое земное испытание. Будем надеяться, что хуже не будет… А к подруге ты все же съезди. Знаю, как вам иногда почирикать необходимо. Заодно и родителей проведаешь.

Видимо, на разительных контрастах с непутевой Алиской, моя семейная жизнь в Москве доставляла столько неподдельной чистой радости, что я считала себя нереально счастливой с мужем Игорем, сыном Ромой и дочкой Аленкой. Поэтому и чувство вины не отпускало, что я бессовестно кинула Алису на моих сердобольных маму и папу. Хорошо, у родителей под боком есть младшая замужняя дочь Ирина, моя родная сестра, так что им есть, кем и чем заняться, кроме Алисы, чтобы они не зацикливались на ее провалах. Правда, этим летом мама с папой разъехались с Ирининой семьей, перебравшись в отдельную квартиру, и теперь Алиса зачастила к ним. Как бы ни осталась жить с бабушкой и дедушкой, а то подкосит их и так не идеальное здоровье.

Но я решила сегодня зайти не к родителям, а к самой Алисе: вдруг за чашкой чая удастся с ней поговорить по душам и попытаться в очередной раз уломать устроиться хоть на какую-то работу. Я не оставляла надежду изменить Алискину непутевую жизнь, в свои «за сорок» не разучившись верить в чудеса, как бы странно это не звучало. Мне ведь повезло с Игорем, может, и Алиске улыбнется удача, если она сделает над собой усилие?

Со всеми этими позитивными мыслями я зашла проведать Алису, купив по дороге небольшой тортик: чай с ней попить, чтобы разговаривать не в дверях, не на бегу, как всегда. В последний момент я побоялась заявиться без предупреждения: один бог ведает, кого я там застану. Хотя ключ от квартиры с собой взяла. Позвонила из телефона-автомата на городской номер, чтобы знать наверняка: дома Алиса или нет, а то сотовый телефон такой гарантии не дает.

Трубку долго не брали, и я уже хотела дать отбой и пойти с тортом к родителям, но в последний момент щелкнуло, как будто на том конце провода что-то уронили, а потом послышалось сонное:

— Алло? — это в час дня!

— Алиса, здравствуй. К тебе можно зайти? — я почему-то не представилась, в надежде, что мой голос Алиса должна узнать.

И вправду узнала.

— Мам, ты? Можно. Только у меня тут не убрано…

— Ладно тебе. Что я у тебя нового могу увидеть? Я сейчас приду с тортом, так что ставь чайник.

Алиса мне открыла дверь в грязной ночнушке, со спутанными не-промытыми волосами и сказала коротко:

— Привет.

— Привет, привет. Давай-ка одевайся, умывайся и пойдем на кухню чай пить, — бодро проговорила я, чтобы хоть как-то ее встряхнуть, но моя уловка не сработала.

Алиса потащилась в санузел, как будто к ее ногам привязаны пудовые гири. Что с ней опять? Я ведь не знала, что она балуется фенозепамом, от которого — по себе знаю, — мысли расплющиваются в лепешку, а все движения становятся, как в замедленном кино.

Когда пили чай, дочь немного оживилась и поведала о приезде Вики в Россию. У меня сразу заметались недобрые мысли: от этой неуемной авантюристки можно ждать чего угодно. И оказалась права: Вика возит девиц для борделей. Алиска проговорилась. Только я испугалась не за каких-то там неизвестных мне девушек, которых продают в рабство, а за свою безмозглую дочь, которую легко втянуть в аферу.