Фуэте на пороховой бочке - Татьяна Луганцева Страница 51

Всю ночь Насте снился Петр – то в роли злодея, то в роли мягкого и пушистого котенка. В конечном итоге в ее кошмаре он все-таки зарезал хирургическим скальпелем Зою Федоровну и сообщил, что индейка к Рождеству готова.

Настя сильно дернулась и открыла глаза.

«Давно не снился такой бред… Просто ужас какой-то! А ведь сегодня тридцать первое декабря, и стоит подготовиться к Новому году», – подумала она, морщась и зевая.

Настя притащила свое бренное тело в душ, вовремя вспомнив, что вчера сделала неудачные покупки, посему сегодня придется кое-что докупить.

Она пошла на кухню в ожидании встречи с Зоей Федоровной, которую всегда встречала там. Вдова вставала всегда очень рано и успевала приготовить завтрак с кофе. На этот раз утро явно не задалось, так как Зои Федоровны Настя не обнаружила. Завтрака тоже не было. Настя пошла блуждать по большой, когда-то коммунальной, квартире в поисках хозяйки, открывая все двери подряд и резво зовя старушку. Но Зою Федоровну так и не нашла и не на шутку всполошилась.

«Где она? Она же не выходит… Куда она могла пойти без моего ведома? Даже ничего мне не сказала, не предупредила… Что же делать?»

Настя, чтобы хоть как-то отвлечься, занялась уборкой квартиры, а затем из находящихся в холодильнике продуктов стала пытаться приготовить хоть что-то к новогоднему столу. Однако как ни пыталась убить время, напряженность только возрастала. Зоя Федоровна не возвращалась домой и не звонила. Словно исчезла! Главное, что Настя не знала, с кем ей связаться, чтобы узнать, где она могла быть.

«Может быть, Зоя Федоровна была приглашена к кому-то в гости на праздник, а меня просто не захотела будить? – думала Настя. – Нет, бабулька не могла так поступить. Она или взяла бы меня с собой, или хотя бы предупредила», – твердо решила Настя, и страх захлестнул ее с головой.

Когда на улице совсем стемнело, она позвонила следователю, не придумав ничего лучше.

– С наступающим Новым годом, Борис Всеволодович, – проклацала Настя зубами, слыша в трубке фоном людские голоса и смех. – Вы с семьей?

– Что за глупый вопрос, Лазарева? Нет, я с преступниками в изоляторе на маленьком сабантуйчике! Конечно, в такой семейный праздник я с семьей. Правда, не у себя дома, а в гостях, но сути это не меняет.

– Поздравляю вас…

– Да уж спасибо! Что у тебя случилось, Лазарева? – Следователь тяжело вздохнул: – Никогда мне от тебя не избавиться.

– У меня ничего не случилось, – тоже вздохнула Анастасия, еле сдерживая слезы.

– Говори, не тяни время. Сейчас, я уже иду! – крикнул он кому-то.

– Борис Всеволодович, я не знаю, что мне делать. Я совершенно одна…

– Ну, извини, к себе я тебя пригласить не могу, – хохотнул следователь. – По-моему, у тебя недостатка в поклонниках не наблюдалось.

– Вы не понимаете! Зоя Федоровна куда-то пропала! – выпалила Настя с отчаянием.

– Как пропала? – не понял следователь.

– Ее нет в квартире. И, похоже, со вчерашнего вечера, – призналась Настя, и ей стало еще больше страшно.

– И до сих пор не пришла? – спросил следователь.

– И даже не позвонила, – всхлипнула Настя.

– Как же ты ее прошляпила-то? – недоумевал Борис.

– Я вчера разнервничалась после нашего с вами разговора, и… кажется, Зоя Федоровна дала мне снотворное, вот я и отключилась. Что делать-то? Вроде три дня ждать надо, чтобы человека в розыск объявить, но я за три дня поседею.

– Три дня мы ждать не будем. Лазарева, я тебе перезвоню. Не бойся, еще в этом году, – весьма серьезно добавил Борис Всеволодович и отключил связь.

Настя была не в состоянии что-либо делать. Она просто сидела и смотрела на телефон, мысленно торопя его со звонком. Следователь проявился через час, и голос его был еще более суровым, чем обычно.

– Зоя Федоровна в больнице.

– Как?! Где?!

– В реанимации, неважно где, тебя все равно туда не пустят. Все очень плохо, она фактически при смерти. Хорошо, что с ней были документы, по которым ее зарегистрировали.

– Господи… – прошептала Настя, боясь, что от бешеного стука собственного сердца не услышит, что собеседник скажет еще.

– Поступила она в клинику еще вчера вечером, в сознание не приходила ни на минуту, – добавил Борис Всеволодович очень серьезным тоном.

– Бедная Зоя Федоровна… – выдохнула Настя.

– Лазарева, а не ты ли ее… того? Ну, чтобы снять подозрение со своего любимого?

– Да вы что, в самом деле! У вас всегда задают такие жуткие вопросы? – оторопела Настя.

– Вопросы у нас задают любые… Ты не спросила, что с ней, словно знаешь…

– А что с ней? Опять автомобиль? – предположила она.

– Нет, кто-то огрел по голове куском льда… Имитация, будто глыба упала с крыши, но по некоторым признакам понятно, что это сделал человек – удар был нанесен не сверху, а сзади.

– Какой ужас! Бедная, несчастная женщина… И так с палочкой передвигается, а теперь еще… Борис Всеволодович, теперь-то вы понимаете, что на нее действительно покушались? – спросила Анастасия.

– Да, теперь можно смело утверждать, что все именно так, – согласился следователь.

– И Петр тут ни при чем!

– Между прочим, совсем не факт, у него могут быть сообщники.

– Ага, поняла. Например, я, – недовольно произнесла Настя.

– Лазарева, я что-то не пойму… Ты мне сама звонишь под Новый год, отвлекаешь от стола, так сказать, я тебе даю информацию, беру дело под контроль, чтобы, как только что-то прояснится, мне сообщили, а ты недовольна?

– Простите… я не хотела обидеть вас, я перенервничала… Что теперь мне делать? – спросила она.

– Я думаю сейчас над этим… – туманно ответил следователь.

– Где Зоя Федоровна? Я хочу знать!

– Нечего тебе таскаться по городу вечером, где на улицах будет толпа пьяного народа. Да и в больнице тебя никто не ждет. Говорил уже: все равно не пустят.

– А если с Зоей Федоровной что-то случится?

– Я тебе сообщу.

– А если ее там добьют? Ведь, по всей видимости, за Зоей Федоровной следят!

– Там ее охраняют. Да и в больницу без пропуска не войдешь, – успокоил Настю следователь. – И вообще, вот что я хочу сказать, Лазарева… Мой тебе совет – сиди дома и носу на улицу не кажи. И, самое главное, никому не открывай. Есть у меня нехорошие предчувствия.

– Спасибо вам, Борис Всеволодович.

– Ой, разворошила ты осиное гнездо, Лазарева, ой, разворошила…