Мишень для темного ангела - Анна Данилова Страница 51

Я открыла глаза, была уже ночь, неподалеку от машины я увидела подсвеченную фонарями двухэтажную виллу. Спокойная, даже какая-то грустная песня Шаде заливала все пространство вокруг…

– Где мы? – спросила Лиза, озираясь. – Мы что, вернулись обратно, к тебе?

– Нет, это пригород Лозанны, жаль, что уже темно и вы не можете насладиться видом Женевского озера… Но утром вам представится такая возможность, ваши спальни на втором этаже. А сейчас пойдемте… Приходите в себя. Нас ждут.

Мы прошли через распахнутые ворота и двинулись по дорожке, мимо сверкающей голубоватой глади бассейна к террасе. Там за столиком сидел мужчина в голубой рубашке и белых шортах. Из глубины светящегося дома появилась невысокая женщина в длинном оранжевом платье, в руках она несла поднос с тарелками.

Заметив нас, она замерла, всматриваясь, потом улыбнулась.

– Вы уж извините нас за поздний визит… Везде останавливались, все хотелось посмотреть… – сказала Юля, подходя к женщине и обнимая ее. На вид ей было лет пятьдесят. Широкое, слегка загорелое лицо, желтоватые волосы, крупными кольцами чуть прикрывающие уши, подкрашенные бледно-розовой помадой губы и внимательные светлые глаза.

Вдруг Лиза схватила меня за руку и крепко сжала. Я ответила ей не менее крепким пожатием.

Мы с Лизой обе онемели, словно став единым организмом, все наши чувства слились в одно, мощное, – потрясение.

– Добрый вечер, – женщина подошла к нам и обняла, сначала меня, потом Лизу.

Мужчина тоже встал и, улыбаясь всеми своими белоснежными зубами, пожал каждой из нас руку, потом отдельно обнял Юлю.

Я сразу узнала его, это был Оскар Осборн, американский художник, работы которого какое-то время, причем вполне определенное, занимали меня, будоражили мои мысли и чувства. Высокий худой старик с шапкой белоснежных седых волос и добрейшей улыбкой.

– Я плохо говорить по-русски… – сказал он. – Пожалуйста…

Он жестом пригласил нас сесть за стол.

– Я узнала вас, – сказала Лиза, глядя прямо в глаза женщине.

Женщина развела руками – мол, вот: так получилось…

– Садитесь, сейчас будем ужинать…

Осборн нажал кнопку на пульте, и музыка замолчала, уступив место тихому шелесту листвы растений, окружавших виллу.

– У нас все просто, – сказала хозяйка, расставляя приборы. – Сыр, картофельная запеканка, салат, лимонный пирог…

Я тоже узнала ее. И от переизбытка чувств глаза мои увлажнились. Мне хотелось закричать: я же вам говорила, я знала, я чувствовала, что она жива!

Но вместо этого я, следя за тем, как мне накладывают на тарелку запеканку, сосредоточилась взглядом именно на ней.

– Мы рады, очень рады, что вы… живы… Скажи, Глаша? – голос Лизы дрогнул. – А ты, Юля… Всю дорогу молчала! Ничем не выдала, куда и к кому нас везешь! Да я чувствую себя словно в другом измерении… Это просто невероятно!

Эльвира Норкина, обыкновенная, внешне ничем не примечательная женщина, сидела рядом с известным американским художником Оскаром Осборном и, судя по всему, являлась той его таинственной музой, с которой он проводил все свое время и ради которой бросил, по сути, свою жену, Лидию. Как и где она с ним познакомилась? Что вообще с ней случилось? Кто похоронен в ивовых зарослях санатория «Золотая ель»? Вопросов было так много, что я предпочла положиться на естественное развитие событий. Ведь мы для этого и приехали сюда, чтобы все узнать.

Я бросила взгляд на Земцову. Она сидела с задумчивым видом и маленькими глотками пила лимонад из запотевшего прозрачного стакана.

Осборн, поднявшись со своего места и взяв тарелку с едой, извинился, поцеловал Эльвиру в макушку и, улыбнувшись всем нам, ушел.

Я посмотрела на Юлю.

– Он не хочет нам мешать… – произнесла Юля. Уверена, что Лиза поняла это гораздо раньше меня.

– Знаете, я так рада, что вы приехали… – улыбнулась в момент расслабившаяся после ухода Осборна Норкина. – Хотите водочки?

И, не дожидаясь наших ответов, ушла в дом и вернулась с бутылкой водки и рюмками. Разлила всем.

– За нас, за женщин… – сказала она.

Мы выпили.

– Женя всегда изменял мне, как выяснилось позже, – сказала Норкина, откидываясь на спинку плетеного кресла. – Нашлись добрые люди, которые рассказали мне все о нем… Но он умер, и поговорить с ним на эту тему я уже, понятное дело, не могла… Но скажу честно – его смерть нисколько не убавила моей злости по отношению к нему. Да, вот так. Я возненавидела его еще больше. Все его фотографии из альбомов вырезала… Так больно было, так тяжело… Вскрылись какие-то мутные истории, в которых были замешаны жены наших общих с ним друзей… Получалось, что все кругом лгали. Тихо и подло лгали. Эти женщины, мои бывшие подруги, знакомые… Он покупал им подарки, встречался с ними в гостиницах и даже на нашей даче в Одинцове… А ведь я была уверена, что он любит меня! Я не хотела оставаться в Москве, поехала в санаторий, успокоиться… Но обида… Она как заноза, которую надо вынуть, чтобы не было воспаления, заражения… Я должна была что-то сделать, должна… Но что? Подумала, что время все залечит. Я и понятия не имела, что пока меня не было дома, в мою квартиру вселилась эта прохиндейка, моя тезка… Я вообще ничего не знала! Мои мысли были заняты совершенно другими вещами. А еще… Я к тому времени разорвала отношения со всеми нашими знакомыми, слишком уж много о них узнала… Если прибавить к этому, что и друзья Жени предлагали мне любовь, то о чем здесь вообще можно говорить? Кругом сплошной обман!

В «Золотой ели» я просто отсыпалась, пила какие-то успокоительные, много гуляла и думала о том, как буду жить дальше. Первым делом я собиралась продать квартиру на Остоженке и купить себе другую, но тоже где-нибудь в центре… Были у меня мысли переехать в деревню, но потом я поняла, что вряд ли смогу переменить свою жизнь таким радикальным образом… Все-таки я городской житель…

Появление в санатории Лиды меня обрадовало. Она была единственной подругой, наверное, которая не переспала с моим мужем. Она привезла каких-то деликатесов, сказала, чтобы я выбросила из головы все плохое, что Женя умер и его не вернуть, ну, разные банальности говорила… И очень быстро уехала. После ее отъезда я познакомилась с одной женщиной, ее звали Тамара. Мы с ней неплохо проводили время, вместе гуляли, ходила на разные вечера… И вот однажды, когда мы с ней должны были пойти на вечер романса, который устраивали в санатории, я собралась, вышла уже из номера, и вдруг появилась Лида. Я, конечно, обрадовалась, но и удивилась. Выглядела она как-то очень уж странно. Я спросила ее, что случилось. И тут она мне выдала… Никогда не забуду этот вечер… Она сказала мне, что у нее дочь от моего Жени… Что Женя, когда узнал о дочери, сразу же отказался от нее. И Лида оставила ребенка в роддоме. Но потом нашла ее в каком-то детском доме, она оставила мне записку с адресом этого детского дома и именем девочки. Катя Суркова. Она так быстро все это вывалила на меня… Я даже не успела ничего ей ответить… А мне было что ей сказать, было! Дело в том, что Женя был бесплоден, это стопроцентно! И девочка не могла быть его. Еще Лида оставила мне альбом с репродукциями своего американского мужа – Оскара Осборна. Фантастические картины… Знаете, когда Лида ушла, проще говоря, сбежала, я почувствовала себя очень плохо… И тут пришла эта… Тамара… Мы же с ней собрались на вечер… Я смотрю на нее, а она прямо-таки расплывается у меня перед глазами… Словом, я потеряла сознание.