Прыжок в ледяное отчаяние - Анна Шахова Страница 51

Огненный взор архивистки сменился раздраженно-недоуменным. И Люша отвела глаза, сказав тихо, но твердо, как опытный диагност:

— Вы, конечно, всего добьетесь. И домов, и пароходов, и богатых мужчин — тех, что не чета Шатову. А потом начнется самое интересное. Как у бедной Михайловой. Я все думаю, на кого же вы похожи? На Викторию, да… И вот потом, после пароходов, начнутся прыжки и кульбиты. Прыжки…

— Вы пытаетесь меня запугать моим будущим? — улыбнулась, празднуя полную победу, Танечка.

— Я вам пытаюсь сочувствовать.

Люша застегнула куртку, прижала к себе пакет и стала открывать дверь.

— Давайте сегодня посочувствуем Ленке! — крикнула Танечка Люше в затылок.

— Да, конечно. Но в то же время мертвый не значит неживой, — выдала очередной «бред» сыщица и спокойно вышла из квартиры.

А потом исчезла… В 14.30, после встречи с отцом погибшей Поспеловой, она позвонила сыну и бодрым голосом сообщила, что несколько дней отдохнет у друзей. Телефон выключит. Котька, конечно, насторожился, но, зная интонации эмоциональной маменьки наизусть, не слишком встревожился. Она показалась ему достаточно спокойной.

— Честно говоря, я подумал, что это из разряда романтических экспериментов. Пап, ну ведь что-то у вас происходит?! Я это уже давно почувствовал. И потому не слишком осудил мамин порыв. Прости. Но все мы уже взрослые.

Константин мотался мимо съежившегося в кресле отца по гостиной родительской квартиры, которая в двухдневное отсутствие хозяйки стала неприбранной, блеклой и даже странно скукожившейся. Свежесть и свет, присущие просторному жилищу Шатовых, будто выхолостились под действием темной удушливой силы. Окурки мужчины выбрасывать не удосуживались, поэтому амбре от плотно забитых пепельниц и клубы табачного дыма пропитали светлую мебель, воздушные шторы и ковры с длинным ворсом, над чисткой которых Люша еженедельно корпела.

— Кость, уже вечер среды! Третий день, ты понимаешь?! Какие романтические эксперименты?! Никогда она не бросит вот так, в порыве… не знаю чего — тебя, дом, ящики эти свои на окне! Ну, и меня, я думаю… надеюсь… — Александр прикурил очередную сигарету от догоравшей.

— И ты сам прекрасно знаешь, что никаких друзей у матери, кроме Светки, нет! Просто не существует таких людей, к которым она могла бы свалиться как снег на голову.

— А тетя Алла? А Злобины?

Отец отмахнулся от сына, встал с кресла, подошел к лоджии и распахнул дверь настежь.

— Папа, ну что-то надо предпринимать?! — Константин сел на место отца, и теперь Шатов-старший заходил от стены к стене.

— Что еще мы можем сделать, если «великие» сыщики и в некотором роде коллеги уже вовсю ищут? Даже телефон не могут отследить! Вот куда она телефон дела? — Шатов с силой захлопнул балконную дверь.

Костя стиснул голову руками:

— Я не могу думать о худшем! Я… не смогу… Убью этого Влада! Вместе со Светкой. Курица! — Шатов-старший повалился в бессильном отчаянии на диван. Под руку попалась вышитая женой подушка в виде улыбающегося солнца. Только присутствие сына удержало отца от бессильного крика и кидания лицом в это олицетворение Люшки. Лучезарной, звонкой, смешной. Такой родной и глупой. При всем уме и тонкости.

Похоронное молчание взорвал звонок. В дверь. Мужчины бросились к входу, но Костя оказался проворнее. На пороге стоял сосредоточенный Сергей Быстров.

— Вечер добрый, — кивнул он, входя в квартиру. — Новостей нет. Но разговор есть. Александр? — Он строго посмотрел на Шатова-старшего. Саша побледнел и задергал ртом.

— Говори при сыне. Что?

— Да проходите в комнату! — крикнул Костя.

Когда мужчины расселись в креслах и на диване, Быстров протянул Саше листок.

— Это адрес, по которому проживала Елена Поспелова вместе со своей подругой Татьяной Земцовой.

Шатов открыл в изумлении рот, но сказать так ничего и не смог.

— По словам Влада, который общался сегодня с этой Земцовой на ее работе в Останкино, между женщинами в понедельник состоялся неприятный разговор. Характер его тебе понятен? — Быстров почесал длинный нос и испытующе посмотрел на Сашу.

— Чертовщина. Этого просто не может быть, — Шатов то пялился в листок, то смотрел, скорчив натужную гримасу, на Сергея.

— В принципе меня эта информация успокаивает. Я отметаю криминальное развитие событий и думаю, Юля скоро даст о себе знать. Когда успокоится.

Костя вскочил с кресла и, подойдя к отцу, нацелил на него палец:

— Я так и знал, что ты виноват! Я был убежден. И я теперь сам найду маму!

Он рванулся в коридор, но путь ему преградил Быстров.

— Подожди, Костя. Если ты помчишься в неизвестном направлении, все только осложнит ситуацию. Я уверен, что завтра, самое позднее послезавтра, мама будет дома.

— Да почему вы так уверены?! Вам привычно все это. Пропавшие люди, страсти-мордасти и другая чертовщина. А нам-то дико! Я поеду к тете Алле.

— Костя, я звонил тетке сегодня утром. Она бы уже дала знать, если бы мама появилась у нее. — Шатов подошел к сыну, неловко обняв его. Тот отворачивался и прятал мокрые, злые глаза.

Отец сильно тряхнул Костю за плечи и тихо сказал-отчеканил ему в лицо:

— Я люблю маму, и это главное. И все, поверь мне, все у нас будет хорошо. Ты можешь поверить мне? И я… пойму. Надо хорошенько подумать, и я пойму — где она!

Костя шмыгнул носом и обмяк в руках отца.

— А вы не пытались отправить ей письмо по электронке? — кашлянув, разрядил обстановку Быстров. Под недоуменными взглядами хозяев он поднялся с кресла, жестикулируя, будто пояснение требовало наглядности.

— Если она решила побыть одна и… ну, может, и наказать кого-то, преподать урок… Словом, она может находиться в месте, где есть компьютер и Интернет. Пансионат какой-нибудь, гостиница или что-то в этом роде. И тогда наверняка она смотрит новости и проверяет почту. Может, даже ждет сообщений от Влада, Светланы и, конечно, Кости.

— А от меня не ждет? — зло бросил Шатов-старший, подходя к журнальному столику и беря с него сигареты. — И не проще ли было бы анализировать собственный телефон? Все это совершенно не похоже на Юлю и… бессердечно…

Быстров снова откашлялся и деловито распорядился:

— Включим компьютер, посмотрим почту, все известные нам ящики, и напишем ей письмо. У меня для Юли есть грандиозное сообщение. Дневник Михайловой переведен, и я на флешке принес русский текст. Высылать его ей не буду. Пусть приедет домой, на приманку, так сказать, и читает с удовольствием.

Идея о приманке, на которую нужно завлекать мать семейства в родной дом, не слишком понравилась Шатовым, но они промолчали, обменявшись выразительными взглядами. Криминальные изыскания Люши, похоже, страшно раздражали ее мужчин.