Конь в пальто - Сергей Донской Страница 51

Это было даже не равнодушие, а ледяное спокойствие. Вспомнилась старая шутка. Что такое апатия? Отношение к сношению после сношения. Вот именно.

Ленка не улыбнулась, но зато и не вздохнула. Не было внутри ни торжества, ни отчаяния. А была пустота, словно душу зачем-то вынули, а на место вернуть забыли. И сердце превратилось в бесстрастный метроном, отсчитывающий секунды и шаги по лестнице.

Испепеляющий взгляд матери, встретившей ее на пороге, не задел, не причинил ни малейшего беспокойства.

– Привет, – сказал Ленка. – Еще спите?

– А ты знаешь, который час? – прошипела мать. – Наказание мое, прости господи. Завтракай и ложись. Круги под глазами, как у…

Укоризненно поджатые губы не выдали конец тирады, но Ленку это ничуть не заинтриговало. Она и сама знала недосказанное определение.

– Все будет хорошо, – пообещала она. – Не обращай внимания.

– Как же не обращать внимания? Ты мне дочь или кто? – обиделась мать, догадавшись, что никаких исповедей не предвидится.

Ленка и не собиралась удовлетворять ее любопытство. Прихватила чашку крепчайшего кофе, телефон, чистое белье и отгородилась от матери дверью ванной комнаты.

Для начала яростно поработала зубной щеткой над остатками воспоминаний о всех испробованных табачных и спиртных изделиях, затем обрушила на себя мощный душ, который должен был смыть всю остальную грязь. Ну вот, теперь можно понежиться в ароматной пене. Немного раздражал шум воды, пущенный в ванну из крана, но иначе было нельзя: мать, обнаружив отсутствие телефонного аппарата в прихожей, по старой привычке вполне могла подслушивать за дверью.

Ленка отхлебнула кофе и набрала домашний номер, спокойно дожидаясь, когда посланный по кабелю импульс разбудит Жеку. Он отозвался почти мгновенно, будто и не спал вовсе. Мрачно проговорил в трубку:

– Я слушаю.

– Доброе утро, – сказала Ленка, разглядывая свои голые колени, торчащие из пены. На одной – зеленел свежий синяк. Маленькая памятная метка.

– Доброе… – растерялся Жека. – Ты что так рано?

– Кому рано, кому поздно. Я еще не ложилась.

Ленка опять приложилась к чашке, прислушиваясь к происходящему в трубке. Озадаченное молчание, нервное щелканье зажигалки, наконец притворно равнодушный вопрос:

– Почему?

– Не получилось, – безмятежно ответила Ленка.

– Где ты?

– Сижу в ванне, если это для тебя так важно.

– В какой еще ванне? – глупо спросил Жека.

– В горячей. Как пришла, так и залезла.

– Куда пришла?

– К родителям, куда же еще?

Можно было добавить: к моим родителям, у которых ты выманил все их сбережения, если помнишь о таком пустячке… Которые стесняются спросить, когда драгоценный зять собирается вернуть свой маленький должок, но вот-вот спросят, и им нужно будет что-то отвечать. Только вот что?

Ленка не произнесла этого вслух. Расслабленная и ленивая, полулежала она в воде, прислушиваясь к напряженному Жекиному молчанию, различимому сквозь рокот бегущего из крана потока. Закрыв глаза, легко было вообразить себя плывущей по течению. Так Ленка и сделала. Будь что будет. Если догадается промолчать он, промолчит и она. Если захочет получить ответы на свои вопросы, что ж, можно и ответить.

Жека молчать не захотел. И когда он наконец заговорил, голос его звучал слегка невнятно, словно речи мешал комок в горле. Или стиснутые зубы… Или то и другое вместе.

– Уточни, пожалуйста. Где ты была и почему не ложилась?

Ленка утопила колени в воде, а сама вынырнула по грудь, усаживаясь поудобнее. Не спеша допила кофе, аккуратно отставила чашку и только потом сказала:

– Можно было бы и не отвечать. Я же не спрашиваю, кто в данный момент валяется рядом с тобой на моей постели… Стоп, не надо оправдываться! Меня это действительно не интересует. А ты вот жаждешь узнать правду, да? Подумай хорошенько, прежде чем ответить, да или нет…

Большим пальцем ноги Ленка выловила за колечко пробку, и к монотонному шуму падающей струи прибавилось урчание сливаемой воды. Это было хорошо. Иногда шум в голове заменяет мысли, а думать ни о чем не хотелось. Хотелось покончить со всей этой бессмысленной кутерьмой и завалиться спать.

– Где ты была, я тебя спрашиваю, б…? – проскрежетал в трубке все тот же неизменный вопрос, но теперь к нему добавился эпитет, который постеснялась произнести вслух Ленкина мать. Плюс всякое разное, отчего Ленка забыла вовремя вернуть пробку на место.

– Ты! – тихо сказала она. – Праведник! Мораль мне будешь читать? Долги лучше приучись отдавать, чтобы мне за тебя не приходилось расплачиваться! – от злости ей казалось, что она говорит совершенно искренне.

– Долги? – опешил Жека. – Какие долги?

– Удобнее называть это родственными подношениями, – язвительно сказала Ленка. – Чтобы никто никому ничего не был должен.

– Олежка? – догадался Жека. – Так ты… – он задохнулся и не смог закончить предложение.

Можно было легко представить, как больно ему сейчас. Но не больнее, чем было вчера ей, в этом Ленка не сомневалась. Ее внезапно затрясло. Не понимая, отчего вдруг стало так холодно, она вцепилась в трубку обеими руками и произнесла, стараясь не стучать зубами:

– Да, мы виделись вчера. Но привет он тебе не передал. Вот возьми и сам загляни к своему любимому родственнику… На огонек.

Она ожидала, что Жека разорется, и даже заранее отвела трубку подальше от уха, но голос его неожиданно сделался тихим, а тон – ледяным. Продолжая дрожать, Ленка услышала:

– Насколько я понимаю, это не шутка?

– Какие уж тут шутки!

– Но зачем?

– Зачем сделала это или зачем призналась?

– И то, и другое.

От его голоса делалось все холодней и холодней. Клац! – откликнулись на вопрос Ленкины зубы. Клац, клац – все быстрее и быстрее. А вот нужные слова на ум не приходили. Она не знала ответа. Его просто не было.

Жека не стал настаивать. Подыскал новый вопрос, не менее трудный, чем предыдущий:

– Олежку не жалко?

…Тетя Лена, а Жека дома? – Скоро придет. Только какая я тебе тетя, дурачок? Просто Лена. – Без «тети», наверное, не получится. – Почему? – Вы такая взрослая… И красивая. – Подрастешь, и у тебя такая же будет. – Мне не нужна такая же… Мне… Я побегу, ладно?..

– Я соврала, – сказала Ленка мертвым голосом. – Хотела позлить тебя. Хотела, чтобы ты понял…

– Очень трогательно, – перебил ее Жека. – Как в мелодраме. Но я терпеть не могу мелодрам. Поэтому завтра-послезавтра я переезжаю, квартира освобождается. Ключи будут под ковриком. Под холодильником найдешь деньги, отдашь долг родителям, а две тысячи – это вам с Анечкой на жизнь. На первое время, – подчеркнул он.