Наш маленький Грааль - Анна и Сергей Литвиновы Страница 50

Ася никогда прежде не видела такой красоты. Фантастика. Просто слов нет.

– Поставить тут? Или занести? Говорите быстрее, тяжело ведь… – молвил первый курьер.

– Да… нет… то есть заносите, – растерялась Ася. И запоздало крикнула в спину вошедшим мужчинам. – А от кого это?

Но вопрос явно был лишним. Она уверена: цветы прислал Мишка! Он наконец понял, как ей нужна его забота. Его внимание и его цветы. И, конечно, его любовь.

Огромное спасибо дедовой чаше, что она помогла ему это осознать!

– Вот конверт. – Курьер с облегчением опустил свой букетище на кухонный стол и теперь потирал затекшие руки.

Конверт оказался красивым, плотным. Ася поспешно вытащила из него сложенный вдвое листок дорогой бумаги. На нем от руки было выведено: « Ты самая лучшая на свете ».

Она прекрасно помнила эти слова. Их когда-то давно, еще до свадьбы, говорил ей Мишка. Странно только, что сейчас записка написана совсем не его почерком…

Вечерние тренировки с Михалычем – это просто кошмар. Максов тренер и с утра-то сдержанностью не отличается, а уж к ночи, когда устанет, превращается в настоящего монстра, Фредди Крюгер отдыхает. «Где мозги потерял?» – самый невинный его вопрос. А «шевели лыжами, паралитик» – самое благожелательное требование. Просто перед людьми неудобно, потому что вечерами они тренируются в Академии тенниса «Натали», это модное дорогое место, на смежных кортах постоянно играют симпатичные девчонки, и ловить их сочувственные взгляды Максу отнюдь не в кайф.

Но с тренером не поспоришь, это один из первейших законов тенниса.

А сегодня Михалыч просто себя превзошел. И подает-то его ученик «хуже рахита», и на задней линии «представляет жалкое зрелище». Чес-слово, хочется не на игре сосредоточиться, а вкорячить ему ракеткой по башке со всей дури. Макс, конечно, не Макаренко, в педагогику врубается мало, но, по уму, с таким учителем проще офигеть, чем начать турниры выигрывать. Вон на галерее, что опоясывает разделенные сетками корты, какие-то дядьки скопились и глазеют на их игру, будто в цирк приперлись. А че, бесплатное развлечение. Весь вечер на арене жалкий клоун Максим Шадурин…

А уж когда Макс свою подачу проиграл, Михалыч и вовсе разразился сокрушительным монологом. На тему, что с таким теннисом надо не о взрослом рейтинге мечтать, а тренировать в подмосковном доме отдыха нетребовательных пенсионеров.

И где, спрашивается, то чудо, о котором Макс вчера попросил дедову чашу? Его подачу, конечно, здесь никто не измеряет, но и без автоматики видно: даже и ста семидесяти километров в час не набегает, меньше, чем у иных девчонок. Не говоря уже о чемпионских двухстах пятидесяти…

В общем, Макс едва дотерпел, пока большие часы, что прилеплены у основания галереи, не показали: время тренировки истекло. Облегченно отшвырнул ракетку. Устало раскинулся на стуле.

– Все очень плохо, Макс, – подытожил тренер. – Придется, видно, с фьючерса в Новосибирске сниматься. Лететь далеко, только зря на билеты потратимся.

Ага, щаз.

– Не хотите лететь – полечу сам, – пожал плечами Макс.

Надоело.

– Ну и вылетишь в первом круге, – ледяным тоном предрек тренер.

И, не прощаясь, двинул прочь с корта.

Но у самого выхода притормозил, потому что навстречу ему шли те самые дядьки, которых Макс давеча видел на галерее. Они что, играть пришли? Поздновато. Макс с тренером в целях экономии и так арендуют самое позднее время, с двадцати трех до полуночи. Да к тому же у дядек нет ни ракеток, ни теннисных сумок. Впрочем, мало ли.

Макс начал поспешно собираться. Не хватало, чтобы на него еще администратор наорал, что он на корте сверх оплаченного времени околачивается.

И вдруг услышал:

– Максим! Подойди, пожалуйста, сюда.

Голос был Михалычев. И звучал – вот удивительно! – не просто ласково, а даже искательно. Какая муха его укусила?

Макс подвалил. С любопытством уставился на трех вошедших на корт дядек. Двое незнакомы ему абсолютно, а вот третьего он, кажется, где-то видел.

Этот, смутно знакомый, ему и подмигнул. Заговорщицки, будто старому приятелю. И панибратски поздоровался:

– Привет, Макс.

– Привет, – автоматически ответил Шадурин. И тут же поправился: – То есть здравствуйте.

А Михалыч поспешно представил:

– Это, Максим, если не знаешь, Станислав Андреевич Мерзлов.

Мерзлов? Сам Мерзлов?! Тот самый теннисный тренер, круче которого только Тарпищев?

Но почему бы и нет? Они ведь не в казино встретились! Почему бы Мерзлову не заглянуть в теннисную академию «Натали»? Только что ж за непруха?! Почему он пришел именно сегодня, когда Макс совсем не в лучшей форме? Что за позорную игру он ему показал?! Как назло, и подача не шла, и на задней линии жалкое зрелище…

Макс потупился.

– За игру свою устыдился? – проницательно поинтересовался Мерзлов.

Шадурин опустил голову еще ниже.

– Да уж… – задумчиво произнес великий тренер. – Смотрелся ты и правда неважно. Но я тебе могу шанс дать. Только один. Зато, если повезет, сразу реабилитируешься. Или проиграешь, это уж как получится.

– А чё делать надо? – встрепенулся Макс.

– Зря ты ракетку убрал, – откликнулся Мерзлов. – Ну-ка, достань ее. Вернись на корт и подай. Один раз. Для меня.

Михалыч, гад, только хмыкнул.

– Подай-подай, – повторил Мерзлов. И подчеркнул: – Один мяч. Единственный.

Макс покорно достал ракетку – и единственный, как просил знаменитый тренер, мяч. Обошел корт. Встал на задней линии – в любимом правом углу, оттуда ему подавать почему-то удавалось лучше, чем из левого. Рука с ракеткой, кажется, дрожала. Коленки тоже самым позорным образом тряслись. Сейчас точно будет аут. Или сетка. Или он попадет, но ударит, как любитель, который бьет не для того, чтобы задавить противника, а просто чтоб не промахнуться…

– У тебя все получится, Макс, – спокойно произнес Мерзлов.

А у Шадурина перед глазами вдруг мелькнула дедова чаша. Стоящая на своем законном месте, в гостиной, в серванте. В комнате, как он увидел, абсолютно темно, а бока чаши светятся ослепительным, космически синим светом.

И Макс, почти не целясь, в безумном прыжке ударил.

Он даже не успел посмотреть, как упал мяч, даже ракетку еще не успел опустить, а Мерзлов уже невозмутимо произнес:

– Попал. И скорость – сильно за двести. Молодец, Шадурин.

И Макс краем глаза увидел, как недовольно, будто у него любимую игрушку отняли, скривился Михалыч.