Пуля из прошлого - Алексей Макеев Страница 50

– Этому парню страшно не повезло, – со вздохом проговорил Гуров, качая головой. – Первый же человек, на которого он наткнулся в своем дурацком расследовании, оказался убийцей!

– Да уж, – поддержал его Орлов. – Да еще каким! Сам хладнокровно положил несколько человек, и рука не дрогнула…

– У полковника, прошедшего войну, дрогнет рука на гражданке? – удивленно посмотрел на него Крячко. – К тому же, тут вопрос стоял ребром: или он, или его. Только вот почему он сам пошел на это?

– А зачем ему кто-то еще? – ответил Гуров. – Во-первых, он должен был быть уверен, что все пройдет без сучка, без задоринки. Костырев становился слишком опасен для него, равно как и Артемов. И ему нужно было убедиться наверняка, что они мертвы, поэтому и начал с Костырева. А уже потом, убив их с Артемовым, мог больше не напрягаться – случайно оставшиеся в живых люди все равно ничего не могли рассказать. Он вообще не думал, что потом ему придется поручать что-то Игорю Мокину – собирался убийством Костырева и Артемова решить проблему, а Скворцовой заткнуть рот, просто заплатив.

– Да… – почесал себя за ухом Крячко. – Еще раз не могу не отметить, насколько удачно он поступил, добровольно уйдя из жизни. Избавил нас от кучи проблем и хлопот… Теперь дело можно закрывать в связи со смертью главного подозреваемого! Все равно бы нам по этому делу не удалось его привлечь.

– Это еще почему? – ревниво спросил Орлов.

– Да потому, что он не такой дурак, чтобы колоться на наших хлипких уликах. Что у нас реально против него было? Показания бармена? На них он просто рассмеялся бы! Показания Мокина? От них тоже можно откреститься, сказав, что Мокин ему просто завидовал и пытается свою вину переложить на честного полковника. Может быть, он и впрямь нарочно велел ему сохранить у себя камеру и винчестер Артемова… Единственное, за что его реально можно было упечь, – это Чечня. И он это понимал. Тут уж не отвертишься! Всплывут и свидетели, и документы. У Назима Умарова наверняка остались последователи, а у них – какой-никакой архив. А вслед за Мокиным и другие молчать бы не стали. Так что Лемешев понял, что ему конец, и решил, что лучше так, чем суд, позор и тюремная шконка до конца дней. Военные преступления, измена Родине – это тебе не какие-то там Костырев со Скворцовой! На этом фоне их убийство – просто невинная детская шалость. Которую, повторюсь, на одних показаниях Мокина все равно было не доказать. Кто Лемешев, а кто Мокин! Нет, он, конечно, тоже боевой офицер, но Лемешев – фигура, не сравнимая с ним. Конечно, все бы поверили уважаемому полковнику, командиру части… Да и кому охота лезть на рожон?

– Разве что такому, как Артемов, – тихо произнес Гуров.

– Да! – подхватил Станислав. – А вот сидел бы себе и помалкивал, и все было бы спокойно. А то и себя подвел под монастырь, и Костырева… Верно говорят: не буди лихо, пока оно тихо!

– Ну, что ты такое говоришь? – притворно нахмурился генерал-лейтенант Орлов, чью радость все равно невозможно было скрыть. – Да мы благодаря этому журналисту такое дело раскрыли! Такое дело! Можно сказать, даже два дела. Перестрелка в кафе – раз, преступления в Чечне – два. Это же просто фантастика!

– Ну, вы-то, понятно, товарищ генерал-лейтенант! – Крячко сложился в услужливом поклоне. – Вам вся честь и хвала, и прочие регалии…

Орлов нахмурился сильнее. Он уже отчитался перед вышестоящим начальством по всем пунктам, и теперь, когда дело раскрыто, ему не только вернули все потерянные дни отпуска, но еще извинились за то, что его пришлось прервать, и премировали путевкой в Испанию.

– Ну, ты зря не завидуй! – прикрикнул на Крячко Орлов. – Вас, разумеется, тоже Родина не забудет. Вот, лично подписал… Получаете с Гуровым по отгулу. Так что завтра можете на работу не являться.

– Ну, что, Лева? – подмигнул Гурову Крячко. – Может, наконец, съездим на пляж, искупаемся по-человечески?

– А почему бы и нет? – улыбнулся Лев. – Мы, в конце концов, тоже люди, хоть и не генералы.

– Еще не вечер! – поддержал их Орлов, и все трое довольно рассмеялись.