Шпионский тайник - Питер Джеймс Страница 50

Жизнь имеет отвратительную привычку подкрадываться сзади и хватать тебя за ухо в тот момент, когда ты этого не ожидаешь. Когда же ты машинально тянешь руку к уху, огромный железный кулак жизни с размаху бьет тебя под дых. После этого ты еще долго не можешь очухаться и чувствуешь себя препаршиво.

Именно такое ощущение было у меня, когда я стоял над раковиной умывальника в отеле «Мэдисон-Парк-Ист».

Бурая краска стекала по щекам, пока я пытался вернуть волосам их первоначальный цвет.

Усы и бородка распрощались с моей физиономией довольно болезненным способом, оторвав при этом клочки трехдневной щетины, и были безжалостно смыты в унитаз. Не думаю, что даже нью-йоркской полиции потребуется много времени, чтобы выявить связь между рухнувшим зданием на Третьей улице, мертвым телом в груде обломков и неким светловолосым мужчиной с бородкой и усами.

Отель не слишком изменился с тех пор, как я поселился в нем. Внук Квазимодо за стойкой портье, судя по всему, как и прежде наслаждался незримым фильмом, демонстрируемым на противоположной стене.

Единственным человеком, который не получал в этих стенах никакого удовольствия, был я.

Я ломал голову, стараясь придумать, как убийство министра внутренних дел может отразиться на моей будущей карьере. По всей видимости, мне от этого вряд ли будет польза. Впрочем, и ему тоже. Все значение случившегося лишь теперь начало доходить до моего сознания. И чем больше я понимал это, тем гаже становилось на душе. И это была лишь самая малая из всех моих бед. Я попытался мыслить ясно, и это оказалось нелегко. Все указывало на Энтони Лайнса, и все же он не мог быть предателем. Его роль в этом деле была мне ясна: он обнаружил то же, что и я, он перехватил письмо Розового Конверта и решил сам докопаться до сути дела.

Но по телефону звучал голос Скэтлиффа. В этом я был абсолютно уверен. Голос Лайнса не похож на голос Скэтлиффа. Либо Скэтлифф был тогда рядом с ним, либо Лайнс проделал гениальную работу, имитируя его голос. Но вполне возможно, что для этого была какая-то причина. Да и вообще, все было возможно. Слишком многое было возможно, и только одно не вызывало сомнений: я оказался в реке дерьма, по которой плыл в каноэ, сплетенном из колючей проволоки да вдобавок без весел. Но то, что я сделал с Лайнсом, возможно, приведет к самым немыслимым последствиям.

Я был уверен, что Розовый Конверт – Скэтлифф.

Когда его голос прозвучал в телефонной трубке, я понял, что беды и опасности, через которые мне пришлось пройти за последние дни, были не зря, что мне воздано за них полной мерой. И вот теперь я прячусь в этой убогой комнате, моя карьера разрушена, скоро за мной начнется охота, и я понятия не имею, что делать дальше. Если я был прав в отношении Скэтлиффа, то, похоже, угодил в хитроумно расставленную ловушку.

Если же я ошибся, то мне не стоит ожидать пощады, и он с радостью засадит меня за решетку до конца моих дней. Моя единственная спасительная сила в данный момент заключалась в том факте, что два человека, Ирвинг и Каравенов, считали, что я мертв. Моя смерть была в интересах Ирвинга, но никак не меньше меня тревожил и Каравенов. Он как бы оставался над схваткой, чтобы присоединиться к той стороне, которая, по его мнению, будет выигрывать. Если придется спасаться бегством, то ради сохранения своей жизни его я убью первым.

Но я знал, что это безумная идея. Я не хотел прожить остаток жизни в шкуре беглого преступника. Должен же найтись какой-то выход из этой чертовой ситуации! Возможно, и найдется, если думать долго и достаточно сосредоточенно. Я не был убежден в этом, но чувствовал, что мне придется пойти на какую-то сделку.

Я долго сидел в ночи, давя в пепельнице окурок за окурком. То была тягучая, нескончаемая, одинокая ночь, и, когда забрезжил серый мутный рассвет, я ненадолго задремал, потом проснулся. В конечном счете я понял, что больше так не могу. Я надел пальто и вышел на бодрящий холодный воздух.

Нью-Йорк – странное место. Он практически никогда не спит. Когда кто-то еще спит, кто-то другой встает и отправляется на работу.

В пять часов утра здесь можно купить подержанный автомобиль, новый костюм или продукты на целую неделю. Возможно, не так легко, как в пять часов дня, но все равно достаточно легко.

Я прошелся по улицам. До Рождества оставалось уже меньше недели. В окнах домов виднелась елочная канитель и веселые огоньки иллюминации. Я ощущал усталость и печаль, я переживал множество других эмоций и совсем не хотел находиться в этом городе и заниматься этим делом.

Вспомнил, что натворил накануне, и удивился: неужели и взаправду я? Если это действительно моих рук дело, то почему я беспечно брожу по улицам, заглядываю в окна и витрины, вспоминаю праздники Рождества моего детства, не испытывая угрызений совести, не чувствуя за собой вины за вчерашний взрыв в лифте, за смерть человека.