Алмазная принцесса - Наталья Александрова Страница 50

Увидев нас, мамаша дернула своего отпрыска за руку и сердито проговорила:

– Вот смотри, не будешь маму слушаться – станешь таким же, как эти бомжи!

Малыш посмотрел на нас испуганно и прибавил шагу.

Наконец мы добрались до цели своего путешествия, и дядя Вася позвонил в дверь бутика.

За дверью послышалась какая-то возня, приоткрылся глазок, и раздраженный голос Степаныча проговорил:

– Проходите, проходите, у нас не подают!

– Да это же я, Василий Куликов! – подал голос дядя Вася.

Степаныч с сомнением помолчал, затем загремел засовами и выглянул из-за двери:

– Ой, правда ты! А я думал, бомжи с перепою ломятся… ну, слава богу, успели! Скоро уже хозяин придет! Я уж думал – все, пропала моя работа! А что это вы в таком виде-то?

– Долго рассказывать! – отмахнулся дядя Вася, вслед за мной протискиваясь в магазин.

– Ну, ребятки, давайте только побыстрее! – торопил нас Степаныч, поглядывая на часы. – Сейчас хозяин появится, а мне к его приходу нужно ролл-шторы на окнах поднять…

Времени было в обрез, и мы, наплевав на приличия, переодевались прямо в оконных нишах, возле манекенов, сразу надевая на них снятую одежду. Кое-как успели переодеться в свои шмотки, когда во входную дверь позвонили.

– Все, смывайтесь срочно, это хозяин! – выпалил Степаныч, подталкивая нас к служебному выходу.

Захлопнув за нами дверь, Степаныч кинулся поднимать металлические шторы.

Хозяин бутика вошел в магазин и подозрительно огляделся.

Охранник вытянулся перед хозяином, как солдат на плацу, руки по швам, преданно уставился в его глаза и отрапортовал хорошо поставленным голосом:

– Никаких чрезвычайных происшествий за время моего дежурства не было…

– Никаких происшествий? – переспросил хозяин, осматривая стеллажи и полки и подозрительно принюхиваясь.

У него возникло чувство, будто в бутике что-то не так. В воздухе ощущалось что-то трудноуловимое, но, очевидно, не соответствующее духу элитного магазина. Проанализировав свои ощущения, хозяин понял, что все дело в странном запахе.

Обычно в бутике пахло дорогим табаком, хорошей кожей, выдержанным коньяком, элитным односолодовым виски – в общем, солидными, дорогими, респектабельными вещами. Если сказать короче – пахло богатством. Теперь же поверх всех этих тонких, изысканных ароматов витал совершенно чуждый, посторонний запах – запах мерзлой картошки, хлева, прелой соломы и тяжелого трудового пота – в общем, запах нищеты, совершенно недопустимый в таком престижном, изысканном заведении.

Хозяин бутика повернулся, пытаясь отыскать источник этого ужасного запаха…

И взгляд его упал на парочку манекенов, вольготно расположившуюся в оконной нише.

Глаза бизнесмена полезли на лоб, на какое-то время он буквально задохнулся от переполнивших его эмоций.

Он повернулся к Степанычу и затряс рукой, показывая на злополучные манекены. Еще несколько секунд он издавал только нечленораздельные звуки, но наконец справился с голосом и выкрикнул, трясясь от гнева и возмущения:

– Что?!. Что это такое?!. Что это такое, я тебя спрашиваю?!

Холодея от ужасных предчувствий, Степаныч проследил за взглядом хозяина.

С мужским манекеном все обстояло более-менее благополучно. Правда, пуговицы чудного итальянского костюма оказались застегнуты криво и на пиджаке виднелось довольно заметное жирное пятно, но вот женский манекен…

Поверх потрясающего алого платья от Кензо на манекене был надет жуткий поношенный ватник с оборванными рукавами и прожженной на плече большой дырой.

Видимо, Василиса второпях напялила на манекен все, что сняла с себя…

– Ты, козел безрогий! – завопил хозяин магазина, брызгая слюной и топая толстыми ногами. – Ты, порождение свинофермы! Ты, жук навозный, что ты за моей спиной устраиваешь? Говорили мне умные люди: нельзя брать на работу бывших ментов, да я не послушал! Свинья вислоухая, боров толстобрюхий, баран кривоногий!

Хозяин добавил еще несколько выражений, но они звучали уж совсем непечатно и произвели впечатление даже на видавшего виды охранника. Впрочем, босс только начал расходиться и не выпустил накопившийся в душе пар, но внезапно дверь магазина распахнулась, и вошла одна из постоянных клиенток, Таисья Криницкая, дочь крупного производителя косметики и парфюмерии.

Хозяин бутика захлопнул рот с таким звуком, как будто защелкнулся волчий капкан, и стремительно подскочил к дорогой клиентке, намереваясь принести ей самые горячие и многословные извинения за непотребный вид манекена…

Но не успел вымолвить ни слова.

Таисья метнулась к нему. Глаза ее горели, на щеках выступили пятна румянца.

– Жоржик, я от тебя просто тащусь! Ты гений! Ты золото! Ты просто неподражаем! Только мне позвонила Лиза Кошкина, что на показе у Донны Каран появилась новая тенденция: поношенные ватники и валенки в стиле советского колхоза. А у тебя уже есть в коллекции такой чудный ватничек! Ты ловишь тренд прямо на лету! Когда ты успел привезти это из Нью-Йорка? Я его беру! Беру немедленно! Цена не имеет значения! А валенок к нему нету?

Хозяин бутика засиял.

– Вы же знаете, Таисья Михайловна, я всегда стараюсь предугадать ваши желания! Ватничек специально для вас привезли утренним рейсом. И цена вполне приемлемая – двадцать тысяч у.е. А насчет валенок мы сейчас выясним…

Он повернулся к Степанычу.

Сообразительный охранник уже тащил из подсобки огромные валенки, оставленные там Василисой.

Дяди-Васины «Жигули» ждали нас в соседнем переулке, там, где мы их и оставили. Их никто не угнал, с них не сняли колеса или зеркала и даже ничего не попортили. Не оттого, конечно, что в этом районе нет хулиганов и правонарушителей, а оттого, что такая видавшая виды машина никого не заинтересовала. Больше того – мотор завелся с полуоборота, и уже через полчаса мы подъезжали к дому.

Я мечтала поесть, выспаться, переодеться, но в первую очередь – принять горячий душ… Однако всем этим мечтам суждено было осуществиться далеко не сразу, ибо в дверях нас дожидался Бонни, оскорбленный до глубины души нашим долгим отсутствием, громко и возмущенно подвывающий и недвусмысленно требующий, чтобы его немедленно, сию же минуту вывели на утреннюю прогулку, иначе… иначе он за себя не отвечает.

Я своего пса хорошо знаю и сразу поняла, что всякие уговоры в данном случае бесполезны. Тяжело вздохнув, я пристегнула поводок и повела Бонни на улицу.

Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы вести его на собачью площадку – я буквально падала с ног от усталости и просто не дошла бы до набережной. Бонни почувствовал мое состояние и удовлетворился походом на ближний пустырь. Все же иногда в нем просыпаются совесть и сострадание к хозяйке.