Чертик из кофеварки - Наталья Александрова Страница 50

– Парни, на самом деле все просто! – убеждалСашка. – Этот мужик там, в тайге, как у себя дома, он на этом деле собакусъел. Сейчас там полная неразбериха, государственные артели работают только вубыток, поэтому люди зарабатывают как могут. Весной разбегаются по тайге, их ине ловит никто – тайга большая, за всеми разве уследишь. А потом, как выйдем сдобычей, он знает, куда золото пристроить по-быстрому, чтобы при себе недержать…

Сашка их убедил, они, как всегда, поддались егобезграничному обаянию, к тому же он заразил их своей энергией и жизнелюбием.Снова перед ними был прежний их товарищ, заводила во всех делах, за ним Павелготов был идти куда угодно.

Они скрепили договор крепким рукопожатием и сбрызнулибутылкой венгерского рислинга, закусив пельменями с томатным соусом.

Вскоре Сашка познакомил их с четвертым членом экспедиции,вернее, с первым и самым главным. Едва взглянув на сумрачного немногословногомужика с обветренным бурым лицом, Павел понял, что этот ни на какое обаяние неподдастся и душу никому открывать не станет даже на смертном одре.

Звали мужика Сыч – так он представился, сдавив руки Павла иВиктора своей железной рукой с неожиданно тонкими и гибкими пальцами. И большеничего: ни имени, ни отчества, только Сыч – и поди догадайся, кличка это илифамилия.

– Слушай, – спросил Павел, когда все организационныевопросы были решены и мужик ушел, на прощание обведя всех цепким взглядом оченьсветлых глаз, – а мы-то ему зачем нужны?

– Сказал, что артель его распалась, а мы ребятаздоровые, спортивные, справимся, – улыбнулся Сашка.

Павел не стал спорить – что есть, то есть, Сашка умеетотлично стрелять и бегает, как гепард, он, Павел, играючи выжимает пудовыегири, Витька всегда брал первые места на студенческой спартакиаде по зимнимвидам спорта. Что и говорить, парни они здоровые.

Решили так, что хоть этот Сыч – темная лошадка, но в случаеконфликта их будет трое против него, а у них еще с первого курса был девиз, каку мушкетеров: «Один за всех – и все за одного!»

В положенное время они оформили отпуск и отправились вдальнюю дорогу. Добираться надо было сначала самолетом до города Читы, потомрейсовым автобусом до Шилки – городишки, стоящего на одноименной реке (Шилка иАргунь впадают в Амур, помнил Павел из школьного курса географии).

В Шилке их должен был встретить Сыч. Еще в самолете Сашкапознакомился с парой геологов, возвращавшихся в партию, базирующуюся в районеШилки, их встречала машина – потрепанный «козлик». Геологи – муж с женой – былиочень похожи: светленькие, крепенькие, в одинаковых брезентовых штормовках. Исовершенно неромантичные.

Потеснились и втиснулись все в машину. Сашка всю дорогунапевал, перебирая струны старенькой, найденной в «козле» гитары: «Шилка иНерчинск не страшны теперь, горная стража меня не поймала. В дебрях не тронулпрожорливый зверь, пуля стрелка миновала…»

А белобрысая геологиня смотрела на него влажными глазами,приоткрыв рот, очевидно, ее тоже зацепило. Муж ее крепко спал, не обращаявнимания на кочки и ямы, которые водитель «козлика» преодолевал с большиммастерством.

Сыч встретил их на автобусной станции, кивнул скупо и повелночевать в какой-то сарай, где брошены были на сено два старых матраца. Наутрохозяин сарая, высокий старик, принес снаряжение. На левой руке у нег?? нехватало двух пальцев, через всю щеку проходил криво заживший шрам.

«Не от ножа, – прошептал тогда Витька Павлу, – ине от пули…»

Павел не ответил, ему все больше не нравилась их экспедиция.Дальше следовало добраться на попутных машинах или как придется доЗолотореченска, а уж там – пешком в тайгу.

И начались дни, заполненные тяжелой, изнурительной работой.Они много ходили, Сыч вел их одному ему известными тропами, приводил на мелкуюречушку или ручей и указывал, что делать. Павел научился нехитрой премудростибыстро – промывать и промывать песок в самодельном деревянном лотке, стремясьнайти там золотые крупинки.

Тайга была рядом – высокие мрачные деревья, редкие поляны,ледяные быстрые ручьи. Места были дикие, изредка попадалось на привале давноостывшее кострище. Спали они в палатке, устраивали дымный костер, спасаясь отзлобного гнуса, – даже накомарники и мазь не помогали. Ночами вокругбродило всевозможное зверье, мелкое и крупное, утром находили следы охоты сов,барсуков, куниц и лис. Витька отошел в сторонку по нужде – встретил медведя.Тот сам испугался и убежал, а Витька со страху забыл, зачем пошел.

Пару раз они встречали в тайге людей. Один раз попаласьватага таких же старателей – угрюмые дикие мужики, заросшие до самых глазбородами. Сыч переговорил о чем-то с их старшим, и бригады разошлись, неперебросившись словами.

Второй раз дело обернулось хуже. Сашка вышел из палаткиночью, и вдруг от костра метнулась к нему тень с ножом. Сашкина отличнаяреакция помогла выбить нож, да еще он наподдал нападающему ногой в челюсть, такчто клацнули зубы. На крик выскочили Павел и Сыч, который прикладом ружьяуспокоил второго вора, а Павел голыми руками схватил третьего и кинул егодалеко от костра, так что кости загремели.

– Что за люди? – спросил он Сыча.

Тот пожал плечами: не то беглые, не то просто бродят люди потайге, ищут, где что можно взять без сильного шума. Зачем выяснять, отмахалисьот них – и ладно.

Понемногу они привыкли – к тяжелой работе, к вечному гнусу,к постоянной опасности и плохой пище. Вспоминали сказки Бажова и «Угрюм-реку»,сравнивали себя с героями Джека Лондона. Смущало одно – уж слишком ничтожен былрезультат, у каждого набралось золотого песку едва ли не со спичечный коробок.

«Жилу искать надо, – говорил Сыч, – если найдемжилу, то и фарт пойдет!»

Вечерами он думал, чертил на земле что-то наподобие карты,смотрел на деревья. И решился.

Раньше они двигались преимущественно на юг, теперь Сыч крутосвернул к востоку. Они шли долго, целый день. Переночевали, не разбираявещи, – и снова в путь. Всю дорогу Сыч молчал, они тоже ничего неспрашивали, Павел так устал, что ему было не до разговоров. Сашка посматривална Сыча, но до поры до времени тоже помалкивал – так они договорились еще вПитере, в дороге Сыч командир.

На третий день даже Павлу стало ясно, что Сыч идет безпрежней уверенности, он часто останавливался, рассматривал деревья, на берегуручья разрывал песок и просеивал его между пальцами.

А потом они зашли в болото. До сих пор, вспоминая о томкошмаре, Павел содрогается. Облепленные гнусом, по колено в коричневой,отвратительно пахнущей жиже, они шли и шли за своим проводником, стараясьтолько ступать след в след. В конце пути у Павла в голове не осталось никакихмыслей – только монотонное чавканье грязи под ногами и гудение мошки.

Они выбрались. Искусанные, помятые, в мокрой и грязнойодежде они вышли из болота.