Тайны мадам Дюбуа - Анастасия Логинова Страница 50

* * *

Креолка, как и все на этом ярусе, уже знала, что произошло. Она спешно, даже с некоторой суетливостью, собирала свои вещи в старый потрепанный чемодан. И это был первый раз, когда я застала ее не в надменной меланхолии с ритуальными ракушками в руках.

Впрочем, Аурелии и теперь было все равно, что я о ней думаю.

Духи лоа велели ей оставить покамест тонкие материи и позаботиться о бренном теле – не иначе.

– Собираетесь? – прокомментировала я. – Желаете сойти в Гельсингфорсе, так и не посетив Санкт-Петербурга? Напрасно. Прекрасный город!

– Поверю на слово, – отозвалась та равнодушно, не прекращая своего занятия. – Я наслышана о русском климате и, боюсь, он не придется мне по душе. Вернусь в Париж, едва найду деньги на обратный билет.

– Что же, господин Эспозито вам даже билет не купит?

Креолку замечание не смутило:

– Итальянец желает, чтобы я служила ему – а мне это нравится еще меньше, чем русский климат. Я сама выбираю себе хозяев.

– Не боитесь, что с вами случится то же, что и с мадам Гроссо? Кажется, она тоже полагала себя вольной птицей и не хотела служить Эспозито.

– Итальянец не убивал Жанну, – отмахнула креолка с уверенностью, которая меня покоробила.

– Знаете это, потому что он был в алькове за бархатной портьерой, покуда Жанна умирала?

– Да, – отозвалась она, снова не смутившись. – Тот, кто ее отравил, был снаружи алькова, не внутри.

– Да-да, тот, кого она любила и кому верила… – повторила я набившую оскомину присказку Аурелии.

– Все верно.

Односложные ее ответы и загадки в каждой фразе выводили меня из себя. И все-таки, полагаю, Аурелии и впрямь не все равно, кто лишил жизни прежнюю ее хозяйку – иначе бы она вовсе не стала со мной говорить.

– Это ее дочь? – спросила я, решив дознаться до ответа во что бы то ни стало.

– Ее дочь мертва, – сказала, как отрезала креолка. – И, разумеется, эта не та несчастная, моя соседка. Ее дочь мертва давно. Я говорила Жанне – она не слушала. Она никого никогда не слушала.

– Если не дочь, то кто – подруга, любовник, бывший муж?

Губы Аурелии тронула легкая совершенно неуместная улыбка:

– Я сказала все, что знала. Все, чем сочли нужным поделиться со мной духи. Но ты поймешь все сама. Лишь бы не было поздно.

Ответ меня не удовлетворил, разумеется. Но, поняв, что большего я от этой женщины не добьюсь, оставила ее в покое – вышла вон, крайне раздраженная бесполезным разговором.

Хотя, в то, что дочь Жанны мертва, я, пожалуй, верила… И умерла, видимо, в детстве, много лет назад, как сказали родственники. Потому как, если бы она была жива, Жанна, с ее нынешним положением и связями, давно бы разыскала девочку. Отказ в это верить – обычное желание убитой горем матери, и не более…

И все же версия о дочери, столь надуманная, была соблазнительной. И, по крайней мере, называла наследника – а значит, и давала объяснение убийству.

А если дочери нет и нет завещания… кто наследует немалое состояние Жанны Гроссо?

Ответа на сей вопрос я не знала. Помнится, во время последней нашей беседы Жанна сделала странную оговорку, будто сама не помнит, сколько раз была замужем – дважды или трижды. Но не думаю, что это что-то значит… Будь Жанна действительно замужем, об этом как минимум знала бы Ева Райс, а как максимум – весь светский Париж. И даже, если сделать безумное предположение, что брак был тайным – действующий муж Жанны не посмел бы явиться на этот пароход и подложить в ее портсигар папиросу с цианидом. Просто потому, что в этом случае стал бы первым подозреваемым!

Если только… он не путешествует под вымышленным именем. Например, под тем, на которое оформила ему документы Бланш!

Жених моей Бланш и бывший муж Жанны – одно лицо! Может ли такое быть? Думаю, что вполне!

И ноги уже сами несли меня обратно, в нашу с детьми каюту, потому как я вспомнила об одной немаловажной детали.

В каюте я первым делом удостоверилась, что Софи и Андре мирно спят, а после, притворив дверь детской, я отыскала журнал с вложенной в него старой фотокарточкой.

И, пожалуй, теперь со всей ясностью поняла, кто виновен в гибели Жанны, полицейского Шефера и моей гувернантки Бланш.