Тайна черных дайверов - Александр Ковалевский Страница 5

Ожидавшую их на яхте Настю Ренат с Ильей в один голос заверили, что оба чувствуют себя прекрасно и после обеда собираются повторить погружение с проникновением в обнаруженную на дне подлодку. Пока, мол, погода стоит подходящая — на море воцарился полный штиль, ласково пригревало средиземноморское солнышко, под которым даже в январе можно было загорать.

На этот раз Ренат не стал рассказывать Насте, какие опасности подстерегают дайверов при глубоком погружении на затонувший объект, иначе она Илью не отпустила бы. Самого же Илью он обязан был предупредить обо всех возможных рисках, ведь от того, насколько Илья будет готов к ним, зависела жизнь их обоих. Дождавшись момента, когда Настя ушла на камбуз готовить обед, Ренат первым делом предупредил друга, что внутрь подлодки он заплывет один, а Илья останется ожидать его снаружи.

— Илья, запомни! Три удара по корпусу лодки или три хлопка означают сигнал тревоги. И если со мной там что-нибудь случится, дай мне столько времени, сколько, по твоему мнению, нужно, чтобы справиться самостоятельно. С собой на глубину мы дополнительно возьмем по два запасных баллона, еще один запасной баллон с регулятором подвесим на глубине шести метров на случай аварийной декомпрессионной остановки или чтобы можно было сделать остановку безопасности, когда воздух на исходе. Так что «кессонка» нам с тобой не грозит, — пообещал Ренат.

— А что тогда нам грозит? — спросил Илья.

— Главная проблема внутри замкнутого пространства затонувшей подлодки — это то, что над головой там нет прямого выхода на поверхность, а на обратном пути видимость будет значительно хуже. Большинство затонувших объектов занесено илом, который очень легко взмутить движениями ласт или даже пузырями выдыхаемого воздуха. Видимость при этом уменьшится практически до нуля, что приведет к потере ориентации. На затонувшей субмарине мы можем оказаться в проходе настолько узком, что наше громоздкое подводное снаряжение может там застрять и трудно будет в нем развернуться. В такой ситуации очень легко зацепиться за что-нибудь острое. Зацепившись компенсатором плавучести ^[6] или гидрокостюмом за острые предметы, которых будет в изобилии на затонувшей субмарине, мы можем порвать их и порезаться, но это еще полбеды. Гораздо хуже — порванный шланг или повреждение первой ступени регулятора во время нахождения внутри подлодки. На такой глубине последствия из-за резкого прекращения подачи воздуха, сам понимаешь, могут быть катастрофическими. Но это-то хоть можно предусмотреть, и если действовать предельно аккуратно, то всех этих опасностей можно избежать. А вот если вдруг внутри подлодки неожиданно обрушится какая-нибудь прогнившая конструкция, она может поранить нас, и что еще хуже — заблокировать выход, и тогда мы с тобой окажемся заживо погребенными. Ну что, не передумал еще спускаться со мной к подлодке?

— Ренат, вот только не надо брать меня «на слабо»! — отмахнулся Илья. — Давай, рассказывай, какие еще сюрпризы могут нас поджидать на глубине? «Praemonitus praemunitus», что в переводе с латыни означает: «Предупрежден — значит вооружен».

— Ну, внутри подлодки мы можем столкнуться с какой-нибудь притаившейся в ней морской тварью типа барракуды или морской змеи, но если их не трогать, то и они тебя не тронут, — заверил Ренат.

— А как здесь насчет акул?

— Акулы водятся в любых морях и океанах, и встретить ее можно где угодно, плавая и в прибрежной зоне или глубоко под водой, и встреча эта может оказаться фатальной. В Средиземном же море акул мало и поэтому вероятность нападения их невелика. Самыми опасными для человека в здешних водах могут быть большие белые акулы, но мне известны лишь единичные случаи нападения этих акул-людоедов, и в основном эти нападения были спровоцированы самими людьми. Обычно белые акулы костлявому homo sapiens предпочитают жирного тунца. Так что, к нашему счастью, мы не в их вкусе, хотя опасаться их, конечно, нужно. В отличие от косаток, способных перекусить человека пополам, но не проявляющих никакой агрессии по отношению к людям, у акул практически нет мозгов, и черт его знает, что этим прожорливым бестиям может прийти в их тупорылые головы.

— А тебе самому приходилось сталкиваться под водой с большой белой акулой?

— Было дело. Это произошло три года назад на совместных маневрах нашей амфибийной роты с ВМС Франции. Мы тогда отрабатывали свободные прыжки в воду с вертолета, и под водой я был не один, а с напарником, и были мы с ним в полном боевом снаряжении подводных пловцов-разведчиков, так что вряд ли представляли собой легкую добычу для белой акулы. Когда на глубине двадцати метров мы вдруг увидели вдали этот силуэт смерти, мы похолодели от ужаса и непроизвольно прижались друг к другу. Мы заметили большую белую акулу раньше, чем она нас, и приготовились к бою. Но как только акула-людоед заметила нас, ощетинившихся подводным оружием, она опорожнилась с перепугу и, вильнув хвостом, стремительно исчезла. Так что не так страшен черт, как его малюют. Акулы вообще очень осторожные твари, благодаря чему их акулий род, появившийся более ста миллионов лет назад, сохранился до наших дней. Но если ослепленная голодом акула ринется в атаку, то вряд ли от нее так просто отобьешься. В общем, лучше под водой с ними не встречаться.

— Да это понятно. Ренат, а что думаешь насчет резинового покрытия обнаруженной нами подлодки? Технология «стелс»? Мы нашли с тобой подводную лодку-невидимку?

— Похоже на то, — согласился Ренат. — В одном военно-морском журнале я читал, что к концу Второй мировой войны у немцев было несколько таких субмарин-невидимок. Такими их делало специальное резиновое покрытие с просверленными в нем отверстиями, поглощающее звуки той частоты, которые излучает гидролокатор эсминцев. Тут интересно другое: зачем в конце войны эту уникальную немецкую подлодку-невидимку направили в Средиземное море, откуда она уже вряд ли могла вернуться?

— Понадеялись, видно, на то, что раз подлодка невидима для гидролокаторов, то противник не сможет ее обнаружить и она спокойно пройдет у него под носом туда и обратно.

— Тут проблема в другом. Из Атлантики в Средиземное море через Гибралтарский пролив проходит сильное течение, поэтому войти в Средиземное море подлодками легче — ведь подводное течение само пронесет их через пролив. А вот выйти в подводном положении в Атлантику из Средиземного моря немецким субмаринам было практически невозможно из-за сильного встречного течения в середине пролива. Вот и выходит, что для нашей «невидимки» это был билет в один конец. Ты что-нибудь слышал о субмаринах секретного «Конвоя фюрера»?

— Нет.

— Ну, тогда слушай! Когда я служил в легионе, нам рассказали легенду о сверхсекретном соединении германских подводных лодок, получившем наименование «Конвой фюрера». Командирам и экипажам этих субмарин были поставлены какие-то особо секретные задачи, и от каждого подводника потребовали дать «обет вечного молчания». В конце апреля 1945 года большинство субмарин из отряда «Конвой фюрера» находилась на базе в Киле. Там с подводных лодок сняли все торпедное вооружение, видимо для облегчения и большей грузоподъемности, оставив на них только зенитные орудия для самообороны. Затем на эти субмарины загрузили неизвестного назначения контейнеры и очень большие запасы пресной воды и продовольствия. В обстановке строгой секретности подлодки отошли от пирса и почти сразу перешли в подводное положение. Куда они пошли дальше, осталось тайной. Никто их больше нигде не встречал, и данных об их появлении в каком-либо порту нет. Предполагается, что в конце войны на субмаринах «Конвоя фюрера» из Германии была вывезена солидная часть золотого запаса Третьего рейха, и на них могли бесследно скрыться такие видные нацисты, как Мартин Борман и шеф гестапо Мюллер. Так что найденная нами подлодка вполне может оказаться из этого сверхсекретного конвоя.