Крестовичок - Оксана Якубович Страница 5

Маринка не ответила, сосредоточенно мотала от рулона туалетной бумаги ком поувесистей.

— Сейчас. Срочное дело.

Варя посмотрела, как Маринка рысцой бежит вверх по тропке, выкошенной в дремучих травах. Двойная зеленая будочка стояла высоко на склоне, в отдалении от палаток. Экзотическое сооружение вызывало у иностранных туристов, которые изредка попадали на остров, бурный восторг и желание фотографировать.

Пожав плечами, Варя вернулась к борщу. Но мысли ее бродили далеко.

— Что-то здесь не то. Странно ведет себя Эдик. И зачем прятать труп от туристов?

Между лопаток потек холодок. Ситуация была страшно похожа на детектив. Там тоже — сперва одна смерть, за ней другая, и третья. Пока все не убедятся, что дело нечисто.

Варя вздрогнула. Одно дело — читать про такое в книжках, и совсем другое — самой столкнуться… Тем более…

Она швырнула терку и вытащила из-под ящика истрепанный томик Агаты Кристи. Только недавно читала… вот.

«Убийство, мой друг, это привычка, — сказал Эркюль Пуаро».

— Но где, наконец, Маринка? Неужели вернулась дрыхнуть в палатку? Тут столько обсудить надо, а она…

Варя принялась тереть морковку, но мысли крутились белкой в колесе, пытались поймать собственный хвост.

Это никак не получалось, и Варя в задумчивости водила и водила морковиной по зазубренной поверхности. Когда от морковки остался кусок размером с мизинец, ее осенило.

Если Костя не продавал Светлане водку, откуда та ее взяла? Запаса у нее не было, Эдик наверняка проследил. А докторша была абсолютно пьяная. Откуда дровишки?

— От верблюда, — сама себе ответила Варя. Кто-то из туристов купил, по просьбе. У нас же народ добренький. Привыкли жалеть алкоголиков.

— Да? — откликнулся внутренний голос, смутно похожий на голос мисс Марпл, — Но разве Костя торгует китайской водкой?

— Вообще то он больше пивом, да энергетиками. Коньяк и водка есть, но вроде отечественные. А Светлана бранила именно китайскую. Или нет? Как бы вспомнить поточнее… И где же, наконец. Маринка?

Маринка появилась только под конец обеда, когда народ поел, и Варя убирала посуду.

— Я тебе быстренько помогу, и пойдем поныряем на Камни. Нет, не приставай с вопросами. А то лопну!

Она сцапала кастрюли и поволокла в море.

Управившись в рекордные сроки, подруги прихватили полотенца и отправились на Камни. Так в лагере называли невысокий мыс, клювом замыкающий полукольцо бухты с юга. Лагерные палатки отсюда были, как на ладони — цепочка ярких флажков на сизой гальке, и если кто шел по берегу, видно было издалека.

— Короче! Эдик привез результаты вскрытия. Там такое!

Маринка расстелила полотенце и упала на живот.

— Ты подслушала? Как? Ну, ты рисковая. А если бы Эдик заметил?

— И чего? Убил бы? Третий труп за неделю — оно ему надо?

Варя нервно хихикнула.

— И потом, я же по-умному, — продолжала Маринка, — до туалета в открытую, а потом — другой тропкой, что выводит до крайних палаток. А на середине свернула напрямик через луг и позади генераторной, осторожненько. Исцарапалась только.

Она с сожалением оглядела белые полосы на загорелой коже.

— За кухней куст шиповника, я за ним присела. Эдик-то тихо говорит, а Влад разорался, и слышно было. Жаль, не сначала.

— Неважно, что ты услышала?

— В общем, у Людмилы отказало сердце. На фоне отравления ядом биологического происхождения. Еще он говорил, погоди, дай вспомню.

Маринка запустила пальцы в шевелюру.

— Обширные поражения центральной нервной системы, паралич дыхательных путей, ожоги.

— Погоди, ты же говоришь, ее отравили?

— Да нет же! Никто не отравлял. Она сама. Типа, биологический яд морского происхождения.

— В смысле? Мидии, что ли? Но мы все их ели, и никто ничего. И потом, от мидий, ну, стошнит, бывает, ну, температура подержится. А гребешки — вообще диетический продукт.

— Нет, мидии ни при чем. Я ж говорю — не отравление, а воздействие. Ну, типа через кожу. Как медузы стрекаются. Кстати, был шторм, мог с травой крестовичков пригнать.

Варя вздрогнула. Ей не надо было объяснять насчет крестовичков — самой опасной медузы Японского моря. Маленькая, размером с орех, смертельно ядовитая гадость.

И все-таки Варя усомнилась.

— Бред, нереально. Мы же вместе с пикника пришли. И там, в бухте, Людмила ведь не купалась, помнишь? Был высокий прибой, она не хотела мочить волосы. А мы купались — и нам ничего.

— Правильно. А потом решила окунуться перед сном возле палатки. И наступила, например, на ежа. Они ведь тоже с биологическим ядом, хоть слабым.

— Но это же ерунда, все равно что пчела укусила!

— И чего? Некоторые вон от пчелиных укусов помирают — аллергический отек и привет. Тем более, если у нее сердце слабое было. Болевой шок — и раз — остановилось.

До палатки доползла, там стало ей плохо, и на помощь позвать уже не сумела.

— Может, и звала, да никто не услышал. Эдик как раз аккумулятор заряжал. Треск стоял на весь лагерь, — медленно сказала Варя.

Обе помолчали.

— А чего Эдик нас выгнал? Тоже мне. Великий секрет.

— Небось, боится, что мы туристам расскажем и народ запугаем. Испугаются сюда ездить, типа, тут крестовички и всякое прочее.

— Да нету тут никаких крестовичков! Возле лагеря дно каменистое и травы нет! Медузы в траве сидят!

— Все равно, лучше перебдеть. Нечего зря трепаться, это, типа, антиреклама. Эдику за то, что недосмотрел, босс голову отвинтит.

— Не. Не отвинтит. Эдик же совладелец, половина бизнеса — его.

Маринка дернулась и слетела в воду.

— Бульк! Что? Откуда узнала?

Кое-как выбравшись обратно, выжала волосы, пихнула мокрым плечом.

— Ну, колись! Откуда новость? Или разыгрываешь?

— Честная правда. Я случайно услышала. Я камбалу за кухней чистила, они меня не видали. Ну кто-кто, Эдик с Натальей.

Она ему эдак с усмешечкой — мол, круто в гору пошел, скоро, глядишь, отель на острове отгрохаешь. Он ей говорит — я только управляющий, а Наталья смеется.

«Ты, Эдичек, как мидия — где прилепился, там не оторвешь. Уж я-то тебя знаю. Признавайся — небось, уж две трети под себя отжал?» — А Эдик?

— Набундючился и буркнул, что пока меньше.

— Вот это да! То-то я смотрю, он в этом году совсем наглый стал. В прошлом сезоне тише командовал.

Маринка задумалась на камне в позе копенгагенской русалочки. А Варя, нацепив маску с трубкой, скользнула в воду.