Тополиный пух - Фридрих Незнанский Страница 5

Самое первое и наиболее, пожалуй, точное сравнение, которое пришла в голову Константину Дмитриевичу, когда он оглядел устало опустившегося в кресло у круглого столика, что стоял в углу его кабинета, гостя, было — сдутый воздушный шарик. Продаются такие сейчас — яркие, праздничные — не то зайцы, не то мишки — толстые, сверкающие, но если из них начинает понемногу выходить воздух, они становятся вялыми и некрасивыми. Вот так же примерно выглядел и тяжело дышащий (видно, лифтом не воспользовался, поднимался пешком) зампредседателя Арбитражного суда. А ведь не стар еще, только подбирается к шестидесяти годам, почти ровесник. А каким выглядел в свое время молодцом! Эх, милый, и как же это тебя так угораздило!

Подумал вот Меркулов, почему-то не испытывавший ни малейшего сочувствия к Степанцову, и едва не улыбнулся. А уж это было бы вовсе не уместно. Просто снова мелькнула мысль, что, окажись здесь Сашка Турецкий, он наверняка нашел бы для гостя другое образное сравнение. Но у Сани, известно же, все образные сравнения вечно в одном и вечно непристойном ключе, ну, босяк!

Однако почему именно Турецкий пришел сейчас в голову? Так вот же и разгадка! Он ведь в отпуск собирается, значит, и текущие дела свои более-менее разгреб. А кому же поручать кляузное и дурно пахнущее дело, которое и расследовать-то придется почти в приватном порядке, как не помощнику генерального прокурора? Все логично! Да и сам генеральный вряд ли возражать станет, если ему этот вопрос аккуратно поднести на блюдечке. А Сане, кстати, и по инстанциям легче будет скакать, все-таки помощник, значит, особо доверенное лицо. И разговаривать он с кремлевской публикой давно научился. Нет, тут есть здравая идея, но послушаем для начала пострадавшего. Что-то вид у него, мягко говоря, непрезентабельный…

Как и предполагал Меркулов, Степанцов собрался излиться здесь, перед ним, потоками оправданий и привести десятки доказательств того, что все факты, приведенные в довольно обширной статье, больше напоминавшей разгромный фельетон советских времен (вот почему, вероятно, и вспомнился Рыклин, великий мастер в том жанре!), являются вымышленными. Что сама статья — со всеми передергиваниями и откровенной ложью — это злобное сведение счетов. Каких и за что — интересный, конечно, вопрос.

С этой целью Кирилл Валентинович выложил на стол две отрезанные полосы из еженедельника «Секретная почта», методично и старательно исчерканные красным карандашом и испещренные какими-то мелкими заметками на полях. То есть было видно, что человек основательно потрудился над опубликованным материалом.

— Вот, я хотел бы буквально по каждому пункту предъявленных мне обвинений, если вы позволите, Константин Дмитриевич…

Меркулову стало нехорошо.

— Но, может быть, нам стоит поступить иначе и пожалеть и ваше и мое драгоценное время? — предложил в свою очередь он. — Вы мне выскажете только самую суть ваших возражений, а заметки свои оставите, чтобы с ними мог внимательно ознакомиться тот следователь, которому будет поручено расследование вашего дела? Так мы убьем сразу двух зайцев — и время сократим, и мне будет легче определиться со следователем. И в конечном счете вникнуть в существо вашей проблемы.

— Давайте так, — послушно согласился Степанцов.

Он был, казалось, заранее согласен со всем, что мог ему предложить Меркулов. И вместе с осознанием того, что Константин Дмитриевич, пожалуй, искренне готов помочь ему, возвращалось привычное спокойствие. А тот испуг, который он испытал сразу после прочтения статьи, то жуткое состояние полнейшей беспомощности перед грязными обвинениями теперь постепенно уступали место уверенности в том, что все обойдется. Уж кто такой Меркулов и какие дела ему приходилось распутывать, Кириллу Валентиновичу было хорошо, известно. И если зампрокурора сейчас спокоен, значит, не видит причин для чрезмерного волнения. Так это или нет на самом деле, Степанцов с абсолютной уверенностью сказать все-таки не мог, но очень хотелось верить.

— Тогда я коротко отмечу, Константин Дмитриевич, только тезисы, так сказать…

— Прошу вас, — ответил Меркулов, надевая очки и придвигая к себе листок бумаги для записей по ходу беседы. — Давайте начнем вот с чего. Как вы полагаете, почему эта статья появилась в печати именно сейчас, а не раньше? Ведь факты коррупции, будем называть вещи своими именами, в которых вас обвиняют, имели место…

— Бог с вами, Константин Дмитриевич! — Степанцов даже всплеснул руками.

— Подождите, я же не утверждаю этого, я просто следую за логикой автора статьи. Итак, были они или не были — неважно, но все это происходило давно. Почему они не тогда же, а именно сегодня стали предметом, так сказать, «общественного возмущения»?

— Я, собственно, и сам хотел с этого начать…

И Степанцов заговорил о том, что в последнее время из разных источников, в том числе и из околокремлевских кругов, произошли как бы утечки информации о том, что в Администрации недовольны Председателем Высшего арбитражного суда РФ Васильцовым. Тому есть множество причин, помимо преклонного возраста, и здесь не место их обсуждать. Разумеется, посадить своего человека в кресло председателя — мечта любой олигархической группы, поскольку самым лакомым куском была и остается собственность, которую можно еще делить, распределять и перераспределять, объявлять о несостоятельности, то есть банкротстве, тех или иных организаций и так далее. Идут разговоры о нескольких кандидатах на этот пост. Есть немало желающих занять его, но, как известно, этот вопрос на контроле у самого Президента. И в последнее время из ряда заслуживающих доверия источников до Кирилла Валентиновича дошли слухи о том, что среди наиболее вероятных претендентов на председательское кресло может быть рассмотрена и его кандидатура. Это не было неожиданностью для Степанцова, разговоры такие уже шли, но, как всегда, в плане предположений. И вот теперь, когда вроде бы наступила ясность, появилась эта клеветническая статейка. Что называется, как раз вовремя. К столу. К обеду…

Причем и факты в ней все подобраны именно таким образом, чтобы убедить общественность, что с приходом этого человека на пост Председателя Высшего арбитражного суда понятие «справедливость», если оно вообще существует в этом обществе — да-да, такова постановка вопроса в статье! — будет окончательно похерено раз и навсегда!

В этом, собственно, и пафос статьи.

А дальше приводятся примеры того, как в прошлом уже решал подобные вопросы господин кандидат в председатели и каков, соответственно, его моральный облик.

Открытым текстом это не сказано, но за каждым примером коррумпированности ответственного государственного лица стоит резко отрицательный образ лживого, насквозь прогнившего и погрязшего во взяточничестве Степанцова, которого и на пушечный выстрел нельзя допускать до судебной власти. А дальше следует фраза, которая с головой выдает автора. Он пишет: «Однажды, в конце семидесятых годов, это было уже сделано, и в результате пострадало множество невинных людей, которых лишь по причине их несогласия с тоталитарным режимом тогда еще «товарищ судья» Степанцов со злорадством истинного вампира отправлял в места не столь отдаленные. Достаточно поднять дела тех не столь уж и давних лет…»