Удар в сердце (сборник) - Николай Свечин Страница 5

Поручик ушел, а вольноопределяющийся задумался. Больше не бойтесь… Значит, заметно, что он мандражирует? Ну, заметно. Что ж теперь? Первый бой. Все боятся. Особенно когда тебе и двадцати лет еще не стукнуло!

За дальностью перестрелка охотников с турками выглядела неинтересной, и Алексей перестал за ней наблюдать. Остаток дня действительно прошел без событий. Раз только вылез на поляну отряд Гурийской пешей дружины и попытался продвинуться к реке. Броненосцы тут же повесили над храбрецами полдюжины шрапнелей, и те убрались обратно в лес. Правильно: три версты голого пространства лучше преодолеть утром. Глядишь, туман прикроет! Подивившись, какой он умный, вольнопёр лег спать. Прежде чем уснуть, прислушался к себе. Страха не было, было опасение. Вялое, нудное, как зудение комара, и такое же неотвязное. Но того страха, который Лыков боялся обнаружить в себе, он не чувствовал. Когда дрожат руки, подгибаются ноги, а зубы выстукивают дробь. И мысль встать и пойти вперед пугает до потери самообладания… Может, так будет завтра? А сегодня он смелый оттого лишь, что опасность пока далеко?

Ночевали александропольцы в холоде. Костры, чтобы не дразнить корабли, приказали отставить. В Эскадском лагере Алексей спал в палатке возле Бельского, и они полночи разговаривали обо всем. Но теперь Михаил зазнался. Он держался возле взводного унтер-офицера, имел строгое лицо и хмурый начальственный взгляд. На виду у Лыкова Бельский вынул папиросник, к нему тут же подскочил первогодок со спичкой. Кандидат в охотники прикурил и важно кивнул… Общаться с гордецом Лыкову не хотелось, и он притулился спиной к спине Сашки Брешалова. С другой стороны лег Савченков, один из тех, кого Алексей в охапку выносил из реки. Так они втроем согрелись и уснули.

На другой день атаки опять не объявили. Впереди перестреливались охотники, особенно жарко было слева. Там кричали «Ура!», в ответ слышалось загадочное «Ла ху!». В тыл нескончаемой чередой шли раненые. Днем в цепь принесли борщ, заправленный жиром и подбитый мукой. Такой вкуснотищи вольнопёр никогда еще не ел! Следом появился Агафонов, как всегда, с новостями. Он пояснил, что охотники и турки схватились в штыки. «Ла ху!» означает «О, он!», то есть Аллах. С этим криком османы ходят в смертельные атаки. Если услышишь его – готовься к жестокому бою. Еще поручик рассказал, что вчера за деревней Какуты охотники заняли выгодную гору в двухстах саженях от Муха-Эстаде. Она доминировала на равнине правого берега реки Очхамури и давала обзор всей вражеской позиции. Расположение артиллерии, склады и обозы – все видать! Турки спохватились и ночью послали на гору черкесов. Те явились в превосходящих силах и перебили защитников горы. А потом надругались над трупами: отрезали уши, выкололи глаза… Кого захватили раненым – подожгли одежду, и люди сгорели заживо. Некоторым мертвецам отсекли головы и бросили их вниз, к нашим позициям. Погибло более двадцати человек. И теперь у охотников есть вакансии, нужно пополнить их из резерва смельчаков.

Алексей оглянулся, разыскивая Бельского, но увидел только его спину. Михаил быстрым шагом шел куда-то в глубь леса. Послали с донесением? Вольноопределяющихся унтера старались зря не гонять. В лесу штаб, обозы первого разряда и лазаретные фуры. Какие там могут быть дела у Михаила? Но думать за других не полагается, и Лыков отвернулся. Запасных охотников в роте оказалось шестеро. Они быстро построились и отбыли на левый фланг. А сидение в лесу продолжилось.

Бельский вернулся лишь к вечеру. Он о чем-то коротко переговорил со взводным, махнул рукой и отошел в сторону. До ночи Михаил просидел на камне в обнимку с винтовкой. Никто к нему не подходил. Лыков догадался по этой обструкции, что дело нечисто. Похоже, герой струсил… Отрезанные головы смутили его? Или ослабла пружина внутри?

Он уснул в той же компании, греясь о спины товарищей. А в три часа утра их разбудили и велели двигаться вперед. Атака началась! Горнисты со всех сторон дали сигнал наступления: