А ведь жизнь так коротка - Джеймс Хедли Чейз Страница 5

— Входите Это по лестнице.

Он шел по лестнице за ней и не мог удержаться, чтобы не посмотреть внимательно на стройные, красивой формы ноги, поднимающиеся перед ним.

— Они вам нравятся? — спросила она, не оборачиваясь, как будто угадала его мысли — Мужчинам они чрезвычайно нравятся.

Гарри покраснел.

— Они замечательны. Вы прорицательница? Вы угадываете мысли?

— Нет, но я знаю мужчин. Каждый раз, когда я поднимаюсь по лестнице с мужчиной за спиной, я знаю, что он попытается заглянуть немного повыше, чем можно. Это не мое больное воображение, я вас уверяю. Они все этим занимаются, — сказала она спокойно.

Она остановилась перед дверью и открыла ее тем же самым ключом Они вошли в прекрасно обставленную комнату: глубокие кресла, комфортабельные диваны, покрытые бежевой тканью с красными полосами Рядом со стеклянной витриной стоял стол, радиоприемник, бар на колесиках. На стенах висели репродукции Ван Гога. В камине горел огонь.

— У вас замечательно. Вы давно здесь живете?

Она бросила свою сумочку на стол и посмотрела в зеркало, стоящее на камине.

— Около двух лет. Здесь неплохо. Устраивайтесь, Я приготовлю выпить. Что вы будете пить? Я выпью виски. Хотите тоже?

— Охотно Но я мог бы приготовить и сам.

— Как хотите. Все необходимое вы найдете там. Вы не голодны? Я страшно проголодалась. Я ничего не ела с самого утра.

— Кроме шуток? Почему?

— Я не люблю готовить. Таким, как я, приготовление еды в тягость Налейте выпить, я сейчас вернусь.

Гарри был удивлен количеством бутылок, которые нашел в маленьком шкафчике Там было двадцать бутылок виски и двенадцать джина. И это во времена строгого ограничения алкоголя.

— Где вы взяли все это? — крикнул он.

— Это не колдовство. Нужно только знать, где взять. Вы можете взять пару бутылок, если хотите.

— Нет, спасибо Я практически не пью. Сколько вам налить?

— На два пальца Не скупитесь. Содовая внизу в шкафчике. Я принесу лед.

Он налил немного виски и подождал.

Она быстро вернулась, неся поднос с тарелочками, на которых лежала курица, масло, салат и пирожные.

— У меня есть еще язык в холодильнике Если хотите…

Гарри открыл рот.

— Но это колдовство. Мне кажется, что я вас разорю.

На этот раз удивилась Клер. Она подняла брови, что придавало ее лицу удивительное выражение.

— Вы совершеннейший идиот. Вы смеетесь? Вы же не будете говорить, что живете только на свои продовольственные карточки? В Англии можно найти что угодно, только нужно знать, куда обратиться. И потом, налейте себе виски, чтобы это было виски, а не птичкино пипи.

— Но мне вполне достаточно. Я не привык пить. — Он взял тарелочку с холодной курицей, которую она ему протянула, и поставил на колени.

— Вы знаете, мне кажется, что это не наяву. Вы всегда так поступаете с людьми, с которыми встречаетесь?

— Нет, не совсем, но этот случай несколько особый, не так ли? — Она бросила на него быстрый проницательный взгляд и он сразу же вспомнил о бумажнике, о котором совсем забыл.

— Вы, действительно, взяли у него бумажник?

— Конечно. Он заслужил урок и он его получил. Я знаю его адрес и пошлю ему его завтра.

— Но, это… Меня не касается… В нем пятьдесят фунтов и неосторожно брать… Могут подумать… что вы…

— Что я захочу оставить его у себя? — закончила она смеясь. — Разумеется.

Почему, вы думаете, я его засунула в ваш карман? Я страшно испугалась, когда этот старый дурак заметил исчезновение денег. Я не думала, что он это обнаружит до моего ухода.

— Но зачем вы это сделали? — настаивал Гарри.

— Этот старый дурак принял меня за девку, и тогда я решила сыграть с ним шутку. Когда он положил бумажник на стол, я взяла его и положила в сумочку.

Он был настолько пьян, что ничего не заметил. Потом я о нем забыла. А когда он поднял шум, я подумала, что лучше ничего пока не говорить и подождать следующего дня, чтобы отослать его ему. Это будет ему уроком.

Гарри не нравились такого рода шутки, но он ничего не сказал. В глубине души ему было жалко Вингейта.

— Я мог бы его отнести ему сегодня вечером и объяснить все, — предложил он.

— О, нет! — воскликнула она вдруг со злостью. Но сразу же заставила себя улыбнуться. — Не бойтесь, он получит свои деньги, но пусть немного помучается. Налейте мне немного. Себе тоже. Курица нравится?

Гарри уверил ее, что курица замечательная, хотя едва попробовал ее, и решил все-таки выяснить все до конца.

— Расскажите мне о себе, — прервала его Клер. — Что вы делаете?

Гарри колебался. Стыдиться своей профессии абсурдно, подумал он. Если он хочет ее видеть, нужно, чтобы она все знала. Он чувствовал себя легко в присутствии Клер и подумал, что его профессия не будет ее смущать, так же, как и его убогая одежда.

— Я служу в фотостудии Муни на Ленкс-стрит, — сказал он, Наливая себе стакан. — Обычно я стою на углу улицы в Вест Энде и снимаю прохожих. — Он представил свою работу в самом неблагоприятном виде и ожидал ее реакции.

— Это забавно? — спросила она.

— По-разному. Это дает немного, но, все-таки, я надеюсь когда-нибудь стать на ноги.

— Никогда бы не подумала, что такая работа может приносить доход. Сколько это вам дает?

— Говоря откровенно, я зарабатываю шесть фунтов в неделю, — признался он.

— Теперь я понимаю, почему вы не пьете виски.

Несколько минут они молчали. Она внимательно смотрела на огонь в камине.

— А вы не могли найти что-нибудь более интересное? Я хочу сказать, более оплачиваемое?

— Я не умею, — признался Гарри, удивленный тем интересом, который она проявила к нему. — Я кроме фотографии практически ничего не умею и не знаю.

Когда я служил в армии на юге Италии, я сделал несколько снимков и послал их в журнал, который организовал конкурс фотографов-любителей. Я получил первый приз. Это меня воодушевило и я участвовал в других конкурсах. За три года я заработал триста фунтов.

Клер с удивлением заинтересованно посмотрела на него.

— Замечательно. У вас, по-видимому, талант.

— Я чувствую как надо снимать. Мой патрон хочет, чтобы я вложил деньги в его дело, стал его компаньоном и занялся портретами. Он хочет попытаться делать портреты в студии. Но он ничего не знает, и хочет, чтобы этим делом занялся я.

— Прекрасно. А почему вы не согласились?