Самая последняя правда - Марина Серова Страница 5

– Понятно, – вздохнула я. – Извините, но я обязана проверять любую версию, пока не обозначится четкая линия расследования. А она пока что совершенно не вырисовывается.

Я скептически скривила губы.

– Да я понимаю, понимаю! – бросилась убеждать меня Малеванная. Видимо, уловив скепсис в моем тоне, она испугалась, что я откажусь от расследования. – Не обижайтесь на меня, Татьяна Александровна, просто я хочу, чтобы вы точно представляли себе мою дочь и ее характер. Ведь это тоже важно, верно?

– Верно, – хмуро подтвердила я.

С одной стороны, причин для отказа от этого расследования у меня не было. И вообще, признаться, мне нравятся дела об исчезновениях людей, поскольку финал в них всегда непредсказуем, а я свою работу люблю не только за сравнительно высокий доход, но и за то, что она увлекательная. Меня несколько смущало то, что непонятно было пока что, с какой стороны ухватиться за это дело. Исчезла непонятно куда, словно сквозь землю провалилась! И первое, что приходило в голову, – Ирма стала жертвой неизвестного преступника.

Самое простое – ее могли ограбить и убить. Расплачивалась с таксистом или с частником, тот увидел деньги, в голове у него что-то переклинило, и…

Второе – все-таки сексуальный маньяк. Хотя и не случалось в ближайшее время подобных эпизодов, но ведь какой-то из них всегда становится первым!

И потом, наконец, Ирма могла стать свидетельницей какого-либо преступления, и ее просто, что называется, убрали.

И это три версии только по одному направлению – спонтанное убийство, совершенное неким неустановленным преступником. А ведь возможны и другие варианты! К примеру, Ирму могли похитить. Правда, похитители обычно имеют свойство делать это не просто так, а со вполне конкретными целями. В данном же случае никаких требований – о выкупе например, – не поступало. Хотя, с другой стороны, и времени-то еще прошло маловато, так что, может быть, чьи-то требования еще и проявятся. Да и вариант о том, что Ирма просто сбежала, тоже отбрасывать не стоит.

И все-таки информации, полученной от Екатерины Михайловны, было мало. Пока что я получила портрет Ирмы – с ее слов, – и саму ситуацию увидела ее глазами – глазами матери. Вполне вероятно, что у других людей, близких Ирме, обнаружится иное видение всего произошедшего. Так или иначе, было ясно, что без беседы с мужем Виктором и подругой Викторией мне не обойтись. А потом уже, на основании их показаний, решить – ехать ли мне на работу к Ирме или еще куда-то.

– Что ж, Екатерина Михайловна, – задумчиво сказала я, видя, что женщина выжидающе смотрит на меня. – Я постараюсь вам помочь. И хочу приступить прямо сейчас. Ваш зять сейчас дома, вы говорите?

– Да, дома, – обрадованно подтвердила Екатерина Михайловна. – Мы можем поехать вместе, я покажу вам.

– Да я и сама найду, – попыталась было я откреститься от общества клиентки, поскольку надеялась, что в ее отсутствие Виктор почувствует себя более раскованно и заговорит откровеннее, но тут же я убедилась, что она так просто не отстанет.

– Нет-нет, я поеду с вами, мне все равно туда нужно! – упрямо заявила Екатерина Михайловна, и я не стала возражать.

В сущности, я ее понимала: присутствие в квартире ее дочери давало женщине иллюзию того, что она – рядом, и ничего плохого с Ирмой не случится. У себя дома она, видимо, просто не находила себе места.

– Вот, я приготовила для вас деньги, – поспешно, словно боясь, что я откажусь, проговорила Екатерина Михайловна, открывая сумку. – Это Ирма мне подарила, вроде как на Новый год, хотя до него еще почти месяц, чтобы я шубу себе купила. Ну, а я пока что не сподобилась. И зачем мне теперь шуба, когда мне дочь нужно найти? Так что берите, сколько вам нужно, только помогите найти Ирму!

Я проглотила тяжелый вздох и решилась сказать то, что считала себя обязанной произнести:

– Екатерина Михайловна, я буду с вами предельно откровенной. За расследование я возьмусь и постараюсь завершить его в кратчайшие сроки. Но хочу сразу предупредить – результат может быть непредсказуемым. То есть вашу дочь и постараюсь найти, но не могу обещать, что она будет живой и здоровой. Простите. Но я не волшебник. И хочу, чтобы вы отдавали себе в этом отчет.

Некоторое время Екатерина Михайловна молча смотрела на меня, не мигая, потом медленно произнесла:

– Я понимаю. Найдите ее… в любом случае.

* * *

Квартира, в которой проживали Виктор и Ирма, отнюдь не показалась мне такой уж маленькой: широкий коридор, две вполне просторные раздельные комнаты, хорошая квадратная кухня. Туалет и ванная, правда, совмещенные, но места там тоже было достаточно: я убедилась в этом, когда прошла в санузел помыть руки. Так что переживания Екатерины Михайловны насчет тесноты, в которой якобы ютилась ее дочь, показались мне надуманными.

По дороге, пока мы ехали до Парка Победы, где находился дом Ирмы и Виктора, Екатерина Михайловна все вздыхала и порывалась меня спросить, когда появятся первые точные результаты моих поисков. Разумеется, я не знала ответа на этот вопрос, поэтому старалась избегать предварительных выводов и разговоров вообще. Только об одном я спросила у женщины:

– Скажите, у вашей дочери есть близкие подруги, кроме Виктории, к которым она могла бы поехать ночевать?

Ответом мне было категорическое «нет».

– Ирма не очень общительная девочка, у нее мало подруг. И времени на них у нее нет. Так что, кроме Вики, она почти ни с кем и не общалась. Бывало, правда, что она ночевала у Вики, но это случалось крайне редко и только по очень серьезному поводу.

Больше пока спрашивать было не о чем, и я замолчала, нарочно включив радио, чтобы немного разрядить гнетущую атмосферу тревожности, концентрацию которой невольно провоцировало присутствие расстроенной матери в моей машине.

Виктор Шмелев оказался мужчиной лет двадцати восьми – тридцати, вполне приятной внешности, хотя и не очень высоким. Его светло-голубые глаза выглядели уставшими, лицо осунулось, а на щеках появилась легкая небритость, придававшая ему тем не менее некий особый шарм. Темные прямые волосы слегка взъерошены. Человек явно провел бессонную ночь и теперь отчаянно пытался побороть усталость и все-таки внести ясность в ситуацию. Он стоял в коридоре с чашкой крепкого чая в одной руке и сигаретой – в другой.

– Виктор, ну что? – с порога бросилась к нему Екатерина Михайловна.

Шмелев лишь неопределенно развел руками в стороны, стараясь не уронить пепел на пол, и прошел в кухню. Оттуда он вернулся уже без чашки, но с пепельницей. На лице Екатерины Михайловны было написано разочарование.

– Сколько раз я просила тебя не курить в квартире! – раздраженно сказала она. – Ты же знаешь, что я не переношу табачного дыма, и Ирмочка тоже не переносит – у нее с детства легкие слабые!

Виктор ничего не ответил, просто молча затушил сигарету в пепельнице и, пройдя в кухню, открыл окно. Екатерина Михайловна тем временем разулась, призвав меня последовать ее примеру, и немного запоздало спохватилась: