Дело о волшебном снадобье - Наталия Кузнецова Страница 5

Недели три назад, а потом, честное слово, ну никак не получалось, — вздохнула Катька. — Сначала я болела, а потом конец четверти был, и мне к контрольным надо было готовиться, аж к трем сразу: по алгебре, геометрии и физике. Жуть! Но я знаю точно, что Серафима Ивановна не скучает. У нее теперь, отгадайте, кто есть?

Собака или попугай, — сразу отозвался Ромка.

Кошка, — предположила его сестра, и оба разом посмотрели на девочку.

Собака, — кивнула Катька.

Удивила. Подумаешь, собака! У нас теперь у всех, и у Славки, и у Лешки, и даже у Венечки собак как собак нерезаных, — неуклюже пошутил Ромка и отскочил в сторону, схлопотав от Лешки подзатыльник. Его сестра любила всех собак на свете и не выносила пренебрежительного к ним отношения и подобных некрасивых высказываний. — Она, что ли, щенка себе завела?

Нет, не щенка. Большую собаку. Вернее, она у нее сама завелась. Придем — сама расскажет.

С визитом к Серафиме Ивановне друзья решили не тянуть и отправились ее навещать сразу после завтрака.

И впрямь, на пороге маленького зеленого домишки с подслеповатыми окошками, за деревянной, выкрашенной облупленной коричневой краской дверью, ребят, виляя хвостом, встретила большая добродушная темно-желтая собака непонятной породы. Уши у нее висели, как у охотничьей, хвост был длинным и пушистым, а таких грустных глаз Лешка не видела даже у своего Дика, когда расставалась с ним перед отъездом. Она перевела глаза на открывшую им дверь Серафиму Ивановну, обняла ее и сказала:

Вот и мы. Приехали и пришли к вам в гости, как и обещали. И снимки привезли. Помните, как мы перед вашим отъездом из Москвы фотографировались? Приветы привезли тоже. От всех. И много всего другого.

Морщинистое лицо маленькой старушки осветилось улыбкой.

Проходите, мои хорошие. А я твердо знала, что сегодня вас увижу. У соседских детей вчера справилась, не наступили ли каникулы, и они мне ответили, что уже отдыхают. Вот я с самого утра вас и ожидаю.

Дети вошли в дом. На старой железной кровати с шишечками было все то же синее покрывало с белыми нитяными узорами, свадебная фотография Серафимы Ивановны по-прежнему висела над видавшем виды комодом. Но были здесь и перемены. В углу на старой тумбочке стоял новый импортный телевизор, сменивший прежний, старый-престарый черно-белый «Рекорд».

Серафима Ивановна заметила Ромкин взгляд и сказала:

Дашенька настояла, чтобы я себе новый телевизор купила. А с ним и впрямь лучше. Все сериалы куда интереснее стали.

Я вам еще когда это говорил, — проворчал Ромка, а Лешка достала из сумки огромный пакет и вручила его старушке.

Это вам Дарья Кирилловна передала.

Большое спасибо и ей, и вам. Я сейчас чайник поставлю, — засуетилась Серафима Ивановна, — а вы мне расскажете, как там Андрюша, как Дашенька, как вы сами живете-поживаете.

Не надо никакого чайника, мы только что позавтракали, — отказалась Катька. Брат с сестрой согласно кивнули.

А рассказать — расскажем, — пообещал Ромка. — Все у них нормально. Без изменений. И у нас все нормально. Тоже без изменений. Вот, приехали. — Он заглянул в другую комнату и с сожалением взглянул на старую кушетку, под которой в стене когда-то был замурован клад. Какая жалость, что здесь больше нечего искать!

А Лешка наклонилась к собаке, которая, тщательно обнюхав каждого гостя, не переставала усердно вилять хвостом.

А как ее зовут? Вы, наверное, решили завести себе друга, чтобы не скучать? — подняла девочка лицо к хозяйке.

Не совсем так, — ответила старушка. — У нас здесь недалеко контора была, вернее, какая-то маленькая фабрика, и Альма там жила, во дворе, и ее охраняла. А теперь той фабрики нет, на ее месте стройку затеяли, котлован вырыли, а о бедной собаке никто и не вспомнил. Я и взяла ее к себе, чтобы она не погибла. Альма мне и раньше не была чужой, мы с ней, если можно так сказать, давно знакомы: она меня летом и осенью, пока я в Москву не уехала, не раз домой провожала, когда я в магазин или на рынок здесь, неподалеку, ходила.

А когда назад вернулась, мы с ней снова встретились, а соседи сказали, что собаке негде жить.

А что с ней такое? — спросил Ромка. Получше приглядевшись к Альме, он заметил на боках собаки огромные круглые пятна с выпавшей шерстью. Мало того, на коже выступали незаживающие язвы. Такие же болячки были у собаки на ногах, и еще одна зияла краснотой над левой бровью.

Не бойся, это не лишай и не заразно, — сразу же отмела его подозрения Серафима Ивановна. — Скорее всего, у нее авитаминоз из-за плохого питания, а точнее, голода. Она же всю зиму бездомной была, и остались от нее кожа да кости. А еды на помойках у нас немного, да и собаки побойчее ее опережали, ей там ничего не доставалось. Сейчас-то я стараюсь ее получше кормить, она, как видите, немножко поправилась, а язвы все равно не проходят. И чем только я их не мазала! Здесь, со мной рядом, знакомый ветеринар живет, он мне прописал несколько мазей, я их купила, но они почему-то ничуть ей не помогли.

Ромка вспомнил происшествие в поезде, когда он опрокинул на себя целую кружку крутого кипятка, последующее за этим свое чудесное исцеление, беседу с попутчиком, и объявил:

А я знаю, что ей может помочь. Есть одно такое лекарство. Мы в поезде с одним человеком познакомились, он такое масло делает, один или два раза им собачьи болячки помажете — и они все сразу же пройдут, вот увидите.

А давайте прямо сейчас туда за этим маслом сходим, — предложила Лешка. — Чего тянуть? Мы же сможем найти эту лабораторию? Твоя мама сказала, что она где-то во дворе красного корпуса находится, да? — обернулась она к подруге. Катька кивнула.

Найдем, — тут же направился к двери Ромка.

Вы нас ждите, мы скоро вернемся, — сказала Лешка старушке и погладила Альму по шелковистой голове. — Надо же лечить вашу собаку.