Прощение славянки - Фридрих Незнанский Страница 5

– Подожди, не заводись ты так, – пытался усмирить ее яростный гнев Турецкий, чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля. Он знал, что, стоит Ирке закусить удила, привести ее в чувство будет крайне трудно. Она уже слышит только себя, до нее не достучаться. Но нельзя же было допустить, чтобы она утвердилась в своей правоте и поверила в нее. – Тихо! – заорал он и стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнула чашка с остатками крепкого кофе, которым Ирка пыталась заглушить свое горе. Жена от неожиданности вздрогнула и на секунду замолчала. Турецкий тут же воспользовался паузой. – Я не обязан тебе докладывать о деталях, которые относятся к делу об исчезновении этого офицера. Фамилию называть не буду. Но чтобы ты убедилась, что мы с Салтановой говорили именно о нем, выслушай хотя бы меня. Впрочем, некоторые сведения у нас в прессе уже сообщались. Помнишь, в газетах писали о нападении террористов на МВД Ингушетии, в результате чего погибли 79 человек и 114 получили ранения? Тогда наших ребят захватили террористы. С тяжелейшими потерями их вскоре освободили федералы. Боевики в то же время подготовили запасной вариант – хотели захватить школу в ближнем поселке на случай неудачи с нападением на МВД Ингушетии. Под командованием этого офицера его рота блокировала школу, бойцы окопались вокруг нее и держали оборону. Но после боя его не нашли ни среди живых, ни среди мертвых. Поползли различные слухи, и среди них слух о том, что он сбежал к «своим», якобы кое-кто уже давно подозревал о его связи с террористами. Знаешь, как бывает, когда люди еще не опомнились от горя, потеряв своих друзей?.. Мало ли что приходит в голову людям, ослепленным горем, когда ненависть жжет и нередко указывает перстом на без вины виноватого?.. Так вот, Соня с тех пор его не видела и была в полном отчаянии. Она ни на минуту не верила в его измену, а слухи о том, что он сбежал с террористами, набирали силу. Ведь бывали подобные случаи, когда перебежчики-предатели верно служили террористам. У нее через полгода после исчезновения Валентина – так зовут этого офицера – родился сын, Марат. И она заклинает меня восстановить честь его отца. Каково будет расти мальчику, зная, что он сын предателя?

Ирина слушала мужа, широко раскрыв глаза. Драматическая история звучала вполне правдоподобно. Но почему эта Соня обратилась именно к Турецкому? Откуда она его знает?

– Ты с ней давно знаком? – В голосе Ирины прозвучали нотки ревности, и Турецкий, естественно, не мог их не заметить.

– Она заведовала гостиницей в Назрани, когда я ездил туда в командировку с бригадой из Генпрокуратуры, – уверенно ответил он и посмотрел на нее своими честными глазами. Конечно, нельзя признаваться в том, что Соня ему тогда понравилась, что они даже поужинали однажды вместе в ресторанчике и что он отступился от нее только из чувства мужской солидарности с неведомым ему капитаном Куликовым и из уважения к женской верности.

Честный взгляд мужа не слишком убеждал Ирину в его искренности. Но сомнение в правоте своих действий возникло, и терзаемая сомнениями Ирина не спала всю ночь. Она вспоминала и счастливые минуты их долгого брака, и муки ревности, которые не давали ей никогда расслабиться, поскольку она хорошо знала любвеобильную натуру своего Шурки. Ну что же поделать с тем, что бабы его тоже любили, что ни одна не могла устоять перед его обаянием? Когда она поделилась своими горестями с Еленой Гординой, та сразу же нашла нужный ответ:

– Но ведь выбрал он тебя и всегда к тебе возвращается. Следовательно, ты лучше всех! Я не понимаю, как можно в себе сомневаться, если ты лучше всех! И его поведение это как раз доказывает. Как жаль, что ты поздно заинтересовалась психологией. В частности, психологией межличностных отношений. А еще точнее, отношений мужчины и женщины. Ты тогда давно бы смотрела на его похождения сквозь пальцы.

– Это отчего же? – недоверчиво переспросила Ирина.

– Да оттого, что мужчина природой создан осеменить как можно больше женщин, потому что среди мужчин смертность выше, а нужно оставить как можно больше потомства – для выживания вида.

– Так у него еще и детей по всему свету немерено?! – возмутилась Ирина. Безудержная фантазия нарисовала ей толпы детишек, которые с одинаковыми лицами, точь-в-точь ее Шурик, шагают по планете, взявшись дружно за руки. У нее даже дух перехватило от этой картины и захотелось немедленно задушить любвеобильного самца-производителя. Вождя этого неподдающегося исчислению племени.

– Не факт, – глубокомысленно произнесла Елена. – Кто-то непременно проявился бы за эти годы. Хотя бы требуя алименты. Кто-нибудь требовал?

– Нет, пока никто, – упавшим голосом произнесла Ирина и получила в ответ крепкое рукопожатие подруги. Дескать, все прекрасно, жизнь хороша и семье Турецких не грозит умереть с голоду, выплачивая многочисленным побочным детишкам алименты.

Ирина маялась тяжелыми мыслями, которые не давали ей уснуть, а Сашка рядышком всхрапывал сном здорового человека с чистой совестью. К утру несчастная, сомневающаяся жена сумела себя убедить в том, что Сашка все равно любит и ее, и Ниночку. Но пускай искупит свою вину. Может, тогда она его и простит.

– Доброе утро, – произнес, улыбаясь, виновник ее бессонной ночи, едва разлепив глаза. Все-таки улыбка у него была замечательная.

Он потянулся к ней с поцелуем, но Ирка отстранила его лицо рукой.

– Шурик, я не спала всю ночь. Все думала, думала… Я же люблю тебя до сих пор. Хоть и кровушки ты моей попил за эти годы…

При этих словах на лице мужа появилась виноватая улыбка, и он опять потянулся к ней, чтобы обнять, но Ира была непреклонна и мягким движением руки отстранила его.

– Ты знаешь… Все, что ты мне рассказал, похоже на правду. Но ты не представляешь, как я настрадалась, как измучилась за эту ночь. В общем, я тебе поверю и прощу, если ты найдешь этого человека, Валентина. Живого или…

– Или?.. – Саша горько усмехнулся. – Ты хочешь сказать – на щите или со щитом?

– Именно это я и хочу сказать, – твердо ответила Ирина. – Мне трудно поверить тебе, но я стараюсь. И только ты можешь рассеять мои сомнения и тревогу, только ты можешь помочь мне опять поверить тебе. И я жду тебя со щитом.

– Ирка, ты столько драматизма вкладываешь в эти слова! Прямо какой-то марш «Прощание славянки» получается. Правда, как музыканта я тебя понимаю. – Турецкий невесело посмотрел в грустное непреклонное лицо жены.

– Нет, прощение славянки, – поправила его Ирина. – И ты его получишь, если очень постараешься.

Когда после завтрака Турецкий стал собираться на работу и загремел ключами, открывая дверь, Ирина не вышла его проводить. И прощального поцелуя и подбадривающей улыбки, которой она обычно одаривала его, провожая на работу, он не получил. Дело становилось серьезным.

Невеселые мысли бродили в голове, и не радовало ни солнышко, ни теплое утро, ни красивые девушки, коими так богат славный город Москва. Если Ирка упрется, то не успокоится, пока своего не добьется. Но и он тоже – не срываться же на Северный Кавказ выполнять поручение своей жены! Хотя, по большому счету, в розыске капитана Куликова было заинтересовано множество лиц. Дело переставало быть приватным. Соня слезно умоляла найти своего возлюбленного, Ирка требовала найти капитана из своих соображений, но восстановить честь пропавшего офицера в глазах его боевых товарищей было куда важнее. Турецкий призадумался. И в стенах Генпрокуратуры, занимаясь множеством необходимых дел, время от времени мысленно возвращался к новой задаче. Среди дня, решив перекусить, он направился в буфет. И только поставил поднос с гороховым супом и купатами на столик в укромном уголке, увидел, как к нему направляется со своим подносом Виктор Солонин. Когда-то он стажировался в Международном антитеррористическом центре, в Германии, в Гармиш-Партенкирхене, где располагалась эта секретная школа и где одно время преподавал Турецкий. А потом они вместе участвовали в операциях. А ныне Витя, как слышал Турецкий, уже поднялся до помощника министра внутренних дел.