Борт С-747 приходит по расписанию - Фридрих Незнанский Страница 5

В это время Надежда Святковская уже находилась на противоположном конце Москвы. Ее серебристая «Ауди» ехала по улице типичного «спального» микрорайона. Свернув во двор, она припарковалась на «усиках», тянувшихся вдоль многоподъездного девятиэтажного дома, по соседству с белой «Тойотой», в которой сидел некий усатый здоровяк. Это был ее знакомый Борис Вершинин. Он медленно, словно нехотя, вылез из машины.

Борис, словно заведенный, жевал резинку, что придавало его привлекательному лицу туповатое выражение.

— Ну, что ты там темнила? Почему не хотела говорить по телефону?

— Они сказали, бабло выплатят только через месяц. Вершинин присвистнул:

— Здрасьте-пожалуйста! Ничего себе заявочки! Это с какого такого перепугу?

— Спроси меня что-нибудь полегче.

— Точно сказали? Или пытались взять на фу-фу? Может, не поняла чего? С тобой случается.

— Говорят, у них такие условия. Крупные выплаты делаются всегда через месяц после заявления, не раньше. Вдобавок один их сотрудник стал подбивать ко мне клинья, глазки строить, визитку всучил. Он сказал, что будет искать угнанный «Рендж-ровер».

— Кто его просил? — удивился Борис.

— Да уж не я. Может, он просто туфту гонит. Придумал предлог, чтобы ко мне подкрасться.

— Я ему подкрадусь, — нахмурился Вершинин и выразительно повертел кулаком перед носом Надежды. — Вот этим… Не ищут страховщики машины, не их это собачье дело.

— Еще он спрашивал меня, где застрахована моя «Ауди».

— А ты что, туда на «Ауди» поехала?

— А на чем еще? — язвительно переспросила она. — Денег на автобус у меня, Боренька, не было. Не заработала я денежек на автобус-то.

Вершинин окинул Надежду взглядом, в котором вожделение было перемешано с раздражением, причем второе чувство начинало вытеснять первое.

— Идиотка, блин! — сплюнул он. — Ну ты, Надька, круглая идиотка! Зла на тебя не хватает!

— Ты чего разорался?! — Лицо блондинки исказила плаксивая гримаса.

— Дура безбашенная! Дернул же меня черт с тобой связаться. Ехать на «Ауди». Когда же ты соображать научишься! И, небось, с форсом — подкатила к самому крыльцу. Нет чтобы за углом остановиться.

— Хватит орать! — цыкнула на него пришедшая в себя женщина. — Ну, приехала и приехала. Не их собачье дело. Выплатят они страховку — куда денутся?

— Только сначала доведут до инфаркта, — пробурчал Борис.

— Кого?

— Не тебя же, ты выносливая. Что угодно выдержишь. А вот я… Поверишь ли, жилочки внутри нет не тянутой, нынче кофе пил без всякого удовольствия…

Когда Вершинин начинал ерничать, он становился совершенно неотразимым, на него было невозможно сердиться.

— Ладно, будет базарить, — засмеялась Святковская. — Я пошла. Зайдешь? Бабка уехала.

— Вечером заеду. Сейчас у меня деловая свиданка.

— Ты уж за рулем не пей. Знаешь, какие сейчас штрафы.

— Угрозами от нас ничего не добьешься. Но сарафан! Надежда пошла домой. Когда она скрылась в подъезде, Вершинин плюхнулся в машину и уехал.

У него была такая теория, что водитель не должен ехать молча. Если ему что-то не нравится, что-то взволновало, нужно обязательно выговориться. Тогда будет выделяться адреналин или, наоборот, не будет, этого Борис точно не знал. Главное — выговориться, это полезно для здоровья. Поэтому он то и дело истошно вопил: «Баран! Как ты едешь!», «Осел! Как ты ходишь!», «Купил права, ездить не умеешь!» — и все в таком роде. Сейчас по пути у него был другой репертуар — он последними словами ругал Надьку, которая поперлась в страховое агентство на новенькой «Ауди».

На замысловатом перекрестке возле метро «Водный стадион», где сам черт ногу сломит, Борис услышал мелодию «Владимирского централа» — такую заставку он выбрал для сигнала своего мобильника.

— Здорово, Борис! — услышал он голос с сильным акцентом. — Ты сейчас можешь говорить?

Это звонил из Польши Збигнев Пендраковский.

— Привет, дружище! Вообще-то я сейчас за рулем. Что новенького — хреновенького?