Собачья радость - Наталья Александрова Страница 5

– Делу время, потехе час! – солидно отозвалсягазетчик.

– Да-да, конечно. И вы, мне кажется, человек оченьвнимательный…

– Внимание к людям – непреложный закон нашейжизни, – немедленно ответил старичок.

Маркиз удивленно посмотрел на него и после небольшой паузыпродолжил.

– Может быть, вы запомнили, вот эта дама, – Ленякивнул на Лолу, – пришла сегодня утром в то кафе, прямо напротив вашеголотка, с маленькой собачкой…

– Собака – друг человека, – не удержался газетчики добавил: – Никто не забыт и ничто не забыто.

Маркиз снова с любопытством взглянул на него, оценив егонеобычную манеру выражаться, и задал следующий вопрос:

– А потом… вы больше не видели эту собачку? Дело в том,что она пропала, и дама очень расстроена…

– Чужого горя не бывает! – высокопарнопровозгласил старичок.

– Вот именно! – не стал спорить Маркиз. – Таквам собачка больше не попалась на глаза?

– Глаза – зеркало души! – уверенно ответилгазетчик.

– Неча на зеркало пенять! – вернул подачу Маркиз.

Такая манера выражаться начала его раздражать.

– Так видели вы собачку или нет?

– Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому нескажу! – произнес старичок обиженным голосом.

– Ну что вы, право, такой обидчивый! Сами же сказали –чужого горя не бывает!

– Не бывает, – уверенно подтвердил престарелыйработник прилавка, – забота о людях – закон нашей жизни!

«Повторяться начал, – подумал Маркиз, – естьнадежда, что скоро выдохнется». Вслух же он сказал:

– Все-таки насчет собачки – видели вы ее или нет?

– Ищите женщину! – внезапно выпалил старичок.

– Женщину? Какую женщину? – насторожился Леня.

– Ах, эти черные глаза… – нараспев проговорилгазетчик и добавил для верности: – Очи черные, очи страстные…

– Какой ты, Леня, непонятливый, – вступила вразговор Лола, – дедушка же ясно тебе сказал, что здесь вертелась какая-топодозрительная брюнетка. Впрочем, брюнетки все подозрительные…

– Сама ты – бабушка русской революции! – газетчикснова обиделся на «дедушку».

Леня снова отодвинул Лолу на безопасное расстояние иумоляюще взглянул на старичка.

– Значит, женщина, брюнетка… И что же такоеподозрительное она делала?

– Черного кобеля не отмоешь добела!

– Собака! – догадался Леня. – С ней былачерная собака!

– Привязать к позорному столбу! – пробубнилгазетчик.

– Ага, значит, она привязала собаку перед входом вкафе, – догадался Маркиз, который начал уже довольно неплохо пониматьспецифическую речь своего собеседника. – А что было потом?

– Перед нами широко открыты все двери!

– Ага, значит, она вошла в кафе! А вышла она оттудаодна или с маленькой собачкой?

– Тайное всегда становится явным! – сурово ирешительно провозгласил старичок.

– Значит, она незаметно вынесла Пу И…

– Где она, где эта мерзавка, где эта террористка? –Лола с криком выскочила из-за Лениной спины. – Я выцарапаю ей глаза! Явыдеру ей все ее черные космы!

– Для начала неплохо бы ее найти, – остудил ееМаркиз и снова обратился к газетчику: – Значит, брюнетка с собакой. А ещекакие-нибудь приметы вы не запомнили?

– Красная гвоздика, спутница тревог! –торжественно продекламировал старик.

– То есть? – растерялся Леня.

– Одета она была в красное, – подсказала сзадиЛола, – что для брюнетки вполне естественно.

– А собака-то, собака какой породы? Черная – это мыпоняли, а порода, порода какая? Черными бывают кокер-спаниели, ротвейлеры,доберманы, ризеншнауцеры, московские сторожевые…

– Пудель, – отрезал старичок, не найдя подходящейк случаю цитаты, – большой королевский пудель. С красным ошейником.

Лола с Маркизом, поняв, что больше из старика ничего невыкачаешь, побрели домой – до трех часов, когда им обещали дать указания,оставалось еще много времени.

– Эта брюнетка с черным пуделем может быть совершеннони при чем, – бормотал Леня, – просто больше не за что уцепиться. Ине могла она при всем честном народе выпутывать Пу И из ошейника. Она бы тогдаповодок отвязала, это куда быстрее. Что-то все же мне подсказывает, что Пу Исам освободился от ошейника.

– Его приманили! – осенило Лолу.

– Чем? – недоверчиво прищурился Леня. –Неужели ореховым печеньем? Не может быть, Пу И не настолько оголодал!

– Не чем, а кем! – заявила Лола. – Пуделем!То есть это была пуделица! Старикан наверняка не определил пол собаки, все жеон для этого далековато сидит!

– Ты так думаешь? – Леня даже остановился.

– Что тут думать? – Лола махнула рукой. – Тути думать нечего! Ты что, не знаешь, как Пу И к ним неравнодушен?

Это верно. Песик, несмотря на крошечные размеры, был весьмалюбвеобилен. И больше всего ему нравились именно пудели.

– Ты что, не помнишь, как зимой он завел роман скарликовым пуделем Дези и помог нам распутать то дело, с монетой? –наступала Лола.

Верно, в результате запутанной интриги старушка, хозяйкаДези, получила наследство и уехала путешествовать по Европе. Прощание собачекбыло таким трогательным, что Лола до сих пор не может вспоминать об этом безслез умиления. И до сих пор Дези присылает Пу И фотографии из городов Европы –она на фоне Эйфелевой башни, на фоне Канале Гранде, на фоне Биг-Бена…

– Все это так, но там был карликовый пудель, а тутэтакая махина королевская! – позволил себе усомниться Маркиз.

Но Лола прекрасно знала своего Пу И, поэтому только махнуларукой.

– Тогда я знаю, что делать! – Ленины глазаподозрительно блеснули. – Ты сейчас иди домой и сделай так, чтобы тебя неузнали, а я тут на минуточку заеду в одно место…

Он полистал свою пухлую записную книжку и испарился.

Лола не долго думала, как ей загримироваться, чтобы следитьза ненавистной брюнеткой, предположительно укравшей ее сокровище, еененаглядного Пу И. Она смыла весь макияж, только чуть-чуть подвела глаза,облачилась в черные кожаные штаны и такую же кожаную куртку – косуху, обильноусеянную металлическими заклепками. Свои чудесные волосы заколола и безжалостноубрала под кепку. Маскарад завершили темные рокерские очки. Теперь никто неузнал бы в этом бесполом существе утреннюю элегантную даму с собачкой. Междуделом Лола успела сообщить остальным четвероногим и крылатым обитателямквартиры о том, что Пу И похитили. Кот Аскольд только зажмурился, не слезая сошкафа, в то время как попугай отреагировал бурно.