Премьера убийства - Найо Марш Страница 5

Обстановка была просто шикарной. Французская кушетка в стиле эпохи Наполеона, изящное кресло перед зеркалом в золоченой раме. Толстый красный ковер на полу, слегка протертый в одном месте… Шкафчики с одеждой, оклеенные плакатами с красочными изображениями Пьеро и Коломбины, собраны в центре комнаты. У стены стояла газовая плита с пустым тазиком на конфорке.

— Ну вот, — сказал сторож. — Вот оно, ваше хозяйство.

Мартина повернулась.

— Уютно, — заметил он. — Уютное гнездышко, а?

Парень сделал шаг к ней навстречу. Мартина отшатнулась.

— Спасибо вам, вы очень добры, что показали мне дорогу, — бросила она. — Теперь я, с вашего позволения, постараюсь справиться одна. Еще раз спасибо.

— Не стоит. Еще увидимся! — Он неожиданно взял ее за руку. — А вы ведь, похоже, вымокли под дождем. Бедная девочка.

— Ничего, я уже высохла. Со мной все в порядке.

Мартина подошла к платяному шкафчику и выдернула первый попавшийся ящик. Боковым зрением она увидела, что сторож решил закурить и чиркнул спичкой. В следующее мгновение грянул взрыв.

От плиты валил серый дымок… Ошеломленная Мартина издала короткий пронзительный вопль.

— Ничего-ничего! — крикнул сторож, смеясь. — Вы не суеверны, милая?

— Суеверна?

Он сделал неопределенный жест в сторону плиты.

— Ну, вы же знаете, что я имею в виду…

— Что? Я ничего не понимаю!

— Неужели вы не слышали про случай с «Юпи»? Ну, в театре «Юпитер»? И вам никогда ничего не говорили про склоки у актеров?

Плита издала треск — приходила в себя после взрыва.

— Ну, дело было не вчера, а несколько лет назад, — заметил сторож. — Меня тут и самого не было, когда все произошло. Но вам этого все равно нельзя забывать, как бы давно это ни случилось.

— Что случилось-то? — нервно переспросила Мартина.

— Так вы точно не суеверны?

— При чем тут суеверия? Нет, не суеверна, если это так важно!

— Ладно. Чувствуется, вы не так-то давно занимаетесь этим ремеслом. Да и я тут недавно работаю. Позвольте пожать вашу прелестную ручку.

Сторож протянул свою клешню, и Мартина легкомысленно ответила на пожатие, после чего долго не могла высвободить руку…

— Так вот, это было лет пять назад, — начал он. — Одна краля из этих самых актрис повздорила с другой кралей — понимаете? И решила уделать свою противницу, понимаете? Причем уделать очень хитро — подпилить газовую трубу в ее гримерной. Представьте себе, если взорвется газ, все здесь может запросто заполыхать. А если вы сами, находясь в гримерной, еще и пьяны в стельку, то вы просто не проснетесь и сгорите! А вы вот, например, могли быть и пьяны, если бы эта ваша размалеванная девица Трикси влила бы вам на пару глотков бренди побольше! Вот ведь как бывает, детка!

Так вот, тот случай привел, конечно, к самым гадким вещам, были всякие комиссии, следствие, то да се… Даже театр закрывали, ну и так далее. Да и публику это отпугнуло — разве это дело, ежели любимых актеров сжигают газом в собственной гримерной? Но потом они отгрохали ремонт, о происшествии все позабыли, и театр снова стал работать. А хозяин запретил вообще вспоминать об этом случае. Он даже поменял название заведения, если хотите знать. Странно все-таки, правда? Но нам с вами вообще-то все равно. Не правда ли? Нам просто нужно быть осторожными и тихими… Не так ли?

Слово «тихими» сторож произнес с каким-то особым значением. Мартина продолжила исследование содержимого ящиков. Она повернулась спиной к сторожу. Он уже начинал раздражать ее своей назойливостью.

Стельки у нее были мокрые насквозь, да и на спине под блузкой девушка ощущала липкий холодный пот. Поскольку блузку снять было нельзя, она скинула туфли и осталась стоять на ковре босиком.

— Ага, туфельки сбросили? — немедленно отреагировал сторож с живейшим любопытством. — Надо их подсушить, что ли?

Он подошел к ней поближе и нагнулся за туфлями. И вдруг его широкая ладонь протянулась чуть дальше и легла на ее босую ногу…

— Да вы и без чулочков… — донеслось хриплое бормотание.

Мартина почувствовала одновременно страх и отвращение. Кроме того, ситуация вообще была довольно глупой. Она смертельно устала, и ей было страшно неловко за отсутствие чулок…

— Послушайте, дорогой мой, — сказала она, стараясь говорить ровно, — вы очень добры ко мне, правда. Я вам очень благодарна, но не оставите ли вы меня тут одну — мне надо наконец заняться своей работой, и я ужасно устала за сегодняшний день…

Сторож убрал руку с ее ноги и удивленно посмотрел Мартине в лицо.

— Ну что ж, о'кей, — протянул он несколько разочарованно. — Устали так устали… Я не в обиде…

Он поднялся на ноги, поставил ее туфельки сушиться на решетку у плиты и пошел к двери. Там он обернулся.

— А вы — командир! — заметил сторож одобрительно. — Вы далеко отсюда живете?

— Не знаю, — хмыкнула она. — Мне еще предстоит где-то устроиться. У Паддингтонского вокзала есть такая простенькая гостиница, и я думаю…

— А что такое, вы обанкротились? На мели?

— Со мной все в порядке, я вам уже десятый раз повторяю. Теперь, когда я нашла эту работу, у меня действительно все хорошо. Будет хорошо.

Парень засунул руки в карманы.

— Вы будете ночевать у меня в комнате, — сказал он.

— Нет-нет, ради Бога, нет. Не надо всего этого.

— Но ведь мы же друзья, чего уж там?

— Ну… Не совсем. Вы были ко мне очень добры, но извините, я как-нибудь сама справлюсь со своими делами…

— М-да, вы настоящий командир… — повторил он с уважением. — Но вообще-то я никак не могу понять, что вы за птица. Честное слово, просто не дотумкаю. Этакий у вас говорок странный и все такое… Серьезно, вы что, из благородной семейки, которая вдруг обанкротилась? Вы попали в какую-то историю?

— Да не было никакой истории.

— Ну ладно, как скажете! — Сторож шутливо поклонился. — Больше вопросов не задаю.

Он вышел в коридор и снова обернулся:

— Знаете что, это против моих правил, но больше я пробовать не стану… Мой сменщик меня подменяет в девять утра, и я могу ему мигнуть, пусть попробует, может, он вас больше устроит… Я в «оранжерее» огонь зажег, там тепло, и кресла мягкие, так что располагайтесь, как вам удобно.

— Ой! Как? Я могу… Я могу ночевать в «оранжерее»? — переспросила Мартина с замиранием сердца.

— Наверное. Никогда нельзя сказать, чего можно, а чего нельзя, пока хоть раз не попробуешь. Но будьте осторожны, ясно? А то мне шею из-за вас намылят… И не падайте духом! Помните, все едино: что в лоб, что по лбу…

Сторож наконец удалился. Мартина выглянула в коридор — желтый луч его фонарика был уже в самом конце, у начала лестницы на сцену.