Смотрящая в окно - Лена Обухова Страница 5

13 марта 2017 года, 10.12

г. Шелково

Понедельник – день тяжелый, и хотя в работе Соболева хватало и других тяжелых дней, сегодня он с этим утверждением был согласен как никогда. В кабинете было холодно, электрический чайник, который давно дышал на ладан, сломался еще на прошлой неделе, но обзавестись новым никак не доходили руки, а за окном сыпал свежим снегом март, как бы насмехаясь над утверждением, что он – весна. Да и рабочих проблем хватало.

– Принесло же на наши головы… – проворчал оперативник себе под нос, просматривая на экране рабочего компьютера письма с угрозами взрывов, что начали поступать с прошлой недели. На данный момент их пришло только два: в первом сообщалось о минировании одной из школ в Шелково, во втором – самого крупного бизнес-центра, в здании которого находился еще и довольно большой супермаркет. – Чтоб вас самих разорвало!

Оба сообщения, конечно, оказались ложными, это было понятно с самого начала, но не отреагировать и не проверить они не имели права. Теперь начальство требовало немедленно отследить и арестовать шутника, но спецам пока не удавалось найти концы. Баловался явно не школьник с домашнего компьютера или телефона, а кто-то серьезнее, но его цели оставались неясны. На фоне важного для города события, назначенного на пятницу, это было особенно некстати, поэтому все стояли на ушах.

«Хорошо, хоть маньяка уже поймали, – мысленно порадовался Соболев, посмотрев на доску, где еще недавно висели материалы дела о серийных убийствах по мотивам городских легенд. Сейчас доска была пуста и задвинута в угол тесного кабинета, чтобы не мешаться. Для обычных расследований такого представления информации не требовалось. – А то в этой кутерьме не хватает только Федорова с его рисунками. Получилось бы особенно веселое семнадцатое марта…»

Эта мысль едва успела промелькнуть в его голове, когда дверь кабинета скрипнула, открываясь, и в помещение сначала просунулась белая трость, а за ней следом вошел и ее владелец, заставивший Соболева мысленно выругаться. Он ведь даже вслух его не поминал, только подумал! И вот уже Федоров тут как тут.

– Андрей? – позвал тот, медленно крутя головой из стороны в сторону и явно прислушиваясь.

Соблазн затаиться и не отвечать, сделать вид, что его здесь нет, был велик. Но Соболев понимал, что это бесполезно: Федоров все равно не уйдет, пока не найдет его сам или с чужой помощью. В итоге он только поставит себя в идиотское положение.

– Я здесь, на месте, – признался он, садясь в кресле ровнее, хотя посетитель не мог его видеть. – Какими судьбами? Только не говори, что ты опять что-то нарисовал!

– Нет, пока ничего такого, – успокоил посетитель, но Соболеву очень не понравилось это его «пока».

Он молча проследил за тем, как Федоров, ориентируясь с помощью трости, прошел к его столу, нашел стул для посетителя, опустился на него, стремительным движением сложил трость и пристроил ее на коленях.

– Я пришел узнать про Олега.

– Что именно? – удивился Соболев.

– Вы не собираетесь его отпустить?

– С чего бы? – на этот раз оперативник возмутился. – Только не говори, что ты пришел просить за зятя…

– Я разве похож на сумасшедшего? – возмутился Влад, но тут же поморщился, услышав, как Соболев тихо хмыкнул. – Ладно, можешь не отвечать на этот вопрос. Но я действительно пришел совсем не за этим. Скорее, наоборот. Я опасаюсь, что мой брат нашел лазейку… может быть, какую-то вашу ошибку, благодаря которой Олега придется выпустить. Ну, или залог, перевод под домашний арест…

– Для маньяков – никакого домашнего ареста, – отрезал Соболев. – Он общественно опасен, а также имеет средства и возможность покинуть страну, поэтому будет сидеть в СИЗО.

– Ты абсолютно уверен? – с нажимом переспросил Федоров. – Он не выйдет до семнадцатого марта?

– Скорее всего, и после семнадцатого тоже. А ты чего задергался-то?

Федоров вздохнул и сильнее сжал в руках сложенную трость.

– Семнадцатое марта не отменено, – чуть охрипшим от тщательно скрываемого волнения голосом сообщил он.

– В каком смысле? – недобро уточнил Соболев, хотя прекрасно понял, что собеседник имеет в виду.

– Ритуал, – предсказуемо пояснил Влад. – Его последний этап. Он все еще может произойти. То есть… скорее всего, произойдет.

– Не может, – отрезал Соболев. – И не произойдет. Олег Назаров сидит и будет сидеть. Я сказал! – добавил он, вспомнив известный эпизод из фильма.

– У него мог остаться сообщник на свободе, который закончит ритуал за него, – возразил Федоров. – Нурейтдинов тогда говорил, что это может быть целая секта.

– Нурейтдинов считает, что в любом случае убийства должен совершать кто-то один. Глава культа, если хочешь. Да и нет у нас оснований считать, что есть кто-то еще. Они действовали с Татьяной, да и ту он держал только потому, что она скрывала от него точное расположение активных точек. И как только он свистнул ее тетрадочку с записями, она стала ему не нужна. К тому же она собиралась сама совершить четвертое жертвоприношение, а это могло нарушить весь ритуал. Поэтому твой зять ее и грохнул.

– Думаешь?

Соболев картинно развел руками, хотя и этого собеседник не мог видеть.

– Так считает Нурейтдинов, наш великий консультант в области культов.

– Ты уверен в его правоте?

Соболев и хотел бы сказать: «Да!», но язык не повернулся. Если говорит откровенно, то он считал и самого Нурейтдинова, и весь его Институт исследования необъяснимого мутными. Нет, а как вообще воспринимать всерьез организацию, сотрудники которой чуть ли не в «Битве экстрасенсов» выступают? Да и все эти разговоры про магию, колдунов, демонов и тому подобное не внушали Соболеву доверия. Несмотря на все, что он за эти месяцы успел увидеть и узнать.

Но озвучивать свои сомнения ему тоже совершенно не хотелось, поэтому он предпочел ответить уклончиво:

– Слушай, все закончилось, поверь мне. Нет никаких следов третьего участника в этом деле. И уж тем более целого культа! И Назаров твой не выйдет. Уж до семнадцатого – сто процентов, чего бы там твой брат ни делал.

Он надеялся, что после этих слов Федорова отпустит, но тот продолжал сидеть все с тем же напряженным видом. Знай Соболев его чуть хуже, решил бы, что посетитель по-настоящему напуган.