Шепот питона - Cилье Ульстайн Страница 5

Я подняла руку, с которой свесился Неро. Его чешуйчатое тело потянулось к батарее под окном. Эгиль забрал у меня змею, а я уселась на пол рядом с Ингваром и взяла пульт. Ингвар запустил игру заново, и машины приготовились к гонке — мой белый «Ягуар», черный «Ламборгини» Ингвара и еще две прикольные тачки. Комнату заполнил рев четырех двигателей. Несколько девушек в коротких серых юбках встали рядом и приготовились дать команду на старт. Наконец мы рванули с места. Гоняя по темным улицам, я так увлеклась, что и сама наклонялась то в одну сторону, то в другую. Вот я резко повернула, бампер задел ограждение, и я лишилась дополнительных очков. Вскоре Ингвар вырвался вперед. Изящно скользя по асфальту, он заехал на вершину холма и хладнокровно спикировал вниз, прямо к следующему повороту. Я отвлеклась, наблюдая за ним, врезалась прямо в «Опель» с красными полосками на крыльях, и обе машины вышли из-под контроля. Эгиль рассмеялся — громко и, по обыкновению, ехидно, похоже, забыв, что всего несколько минут назад и сам был на моем месте. Я снова привела автомобиль в движение, объехала «Опель» и двинулась к повороту, в который отлично вписалась, — вот только тотчас же поняла, что заехала не туда. Я снова плелась в хвосте. Вздохнув, я съехала на обочину и припарковалась.

— Все с тобой ясно, Ингвар. Ты весь день лишь этим и занимаешься, только болтаешь, что музыку пишешь, — сказала я.

Ингвар показал мне средний палец, а на экране загорелось «Игра окончена».

— Завидуете, — ответил он, — потому что я круче вас.

— Тратить жизнь на всякую херню — в этом ты явно круче нас, ага, — не растерялся Эгиль.

Ингвар молча поехал дальше. Я пересела на кровать к Эгилю, а Ингвар продолжал набирать очки.

— Ты же в субботу с нами? — спросил Эгиль.

Он попытался уложить Неро на руку, как кошку, но питон, похоже, не понимал, зачем ему это. Он сполз на кровать, свернулся в клубок и положил сверху голову. От природы спокойный, Неро редко двигался и, бывало, по несколько часов лежал в одном положении. Берег силы для следующей охоты.

— Я на мели, — ответила я, — на бухло не хватит.

Эгиль фыркнул.

— Да ты ж все равно за мой счет пьешь.

— Мне и не хочется.

Эгиль смотрел на меня.

— Я бы лучше в выходные позанималась, — продолжила я, — честно. Лягу пораньше и все воскресенье просижу за книжкой. Уж приятнее, чем похмельем маяться и себя ненавидеть.

Брови у Эгиля поползли вверх.

— Ты ж все равно диплом медсестры получишь. Одной вечеринкой больше — одной меньше… Давай, пошли, будет круто, не как в прошлый раз.

Эгиль, судя по всему, больше, чем я, помнил о той ночи с субботы на воскресенье. Не надо было мне рассказывать им о Патрике, но после той встречи с ним я никак не могла избавиться от воспоминаний.

— Ты, как выпьешь, сразу повеселеешь, — уговаривал Эгиль.

В прошлую субботу, когда вернулась домой и стала готовиться к вечеринке, я тоже так думала. Больше всего на свете мне хотелось спрятаться под одеяло и трястись от страха. Однако вместо этого я решила от души повеселиться; убеждала себя, что стоит мне выпить, как я развеселюсь. Ничего не вышло. Что именно я рассказала, не помню, но совершенно точно наговорила лишнего. Я и не знала, что Ингвар знаком с Патриком.

Эгиль огорченно смотрел на меня, ожидая ответа, и явно не собирался мириться с отказом. Я вздохнула.

— Ладно, шучу. Ясное дело, я с вами.

Указательным пальцем я провела по узким светлым полоскам на голове у Неро, прямо над затылком. Если смотреть на его голову сверху, то узор напоминает стрелу: широкая белая полоса снизу заканчивается темным острием, указывающим на морду и рот. В последние месяцы я постоянно разглядывала его голову и эту удивительную стрелку.

— Какой же красавец, — сказала я, — просто невероятно.

— А как же, — Эгиль усмехнулся. — Только смотри, не захвали меня.

— Ты посмотри на это тело.

За неделю до этого питон сменил кожу. Я стала свидетелем линьки, начиная с того момента, как его кожа и черные глаза приобрели сероватый налет, и заканчивая тем, как он принялся тереться о ножки кровати, сбрасывая хрустящую серо-белую оболочку. Оказавшаяся под ней молодая кожа ярко блестела. В прежние времена люди считали змей бессмертными. Они видели, как те раз за разом заново рождаются из собственной кожи. Его старая кожа теперь висела на люстре у меня в комнате. Мне хотелось сохранить каждый его образ — всех тех змей, в обличье которых он побывал.

— А может, выпустим питона во время тусы? — подмигнул Эгиль.

Я посмотрела на него.

— Ну ладно, давай когда после тусы догоняться будем…

Я покачала головой.

— Мы же полицейских не пригласим. Только свой народ будет, крутой и проверенный. Если питон напугается, посадим его обратно. Да все отлично пройдет!

— Пока он не укусит кого-нибудь из девчонок и та не позвонит мамаше.

— Я прослежу. Предупрежу всех, чтобы не пугали его.

— Эгиль, тема закрыта.

— Это не только твой питон. Ингвар, что скажешь?

Ингвар уже давно выключил «Икс-бокс» и выбирал, какую музыку поставить. «Электрик уизард» — их Dopethrone, его любимый альбом. Он зашевелил губами, повторяя слова вступления к первой композиции: «When you get into one of these groups, there’s only a couple of ways to get out. One is death, the other is mental institutions» ^[4]. Колонки выдали гитарный проигрыш, а Ингвар плюхнулся рядом со мной на кровать. На нем была старая футболка с изображением какой-то группы, но такая застиранная, что картинка совсем стерлась. А в руке Ингвар держал книгу.

— Знаешь, что мне сегодня в голову пришло? — Он взмахнул книгой.

— «Алиса в Стране чудес»? — удивилась я. — За детские книжки взялся, да, Ингвар? Я думала, ты только русских классиков читаешь…

— Это тоже классика, — ответил Ингвар. — Как вы думаете, кем бы вы были в «Алисе в Стране чудес»?

Эгиль расхохотался.

— Кем бы ты был, Ингвар, и ежу понятно. Тем обдолбанным червяком, который сидит на грибе.

Ингвар отмахнулся:

— Он все время обдолбанный, а я — раз в неделю, не чаще.

— По нашим меркам, это довольно часто, — сказал Эгиль. — И вообще, откуда нам знать, чем ты занимаешься, пока мы учимся?

— Это все вранье; к тому же мои таблетки — это лекарство, — возразил Ингвар.

Он страдал эпилепсией. Приступы у него случались нечасто, однако Игнвар всегда был начеку и выпивал редко. Мы договорились, что если он, оставшись дома в одиночестве, позвонит кому-то из нас, но будет молчать, значит, у него приступ и надо со всех ног броситься к нему. Однако пока приступы случались только в нашем присутствии.