Прыжок - Мартина Коул Страница 5

— О, Долли, что происходит? Что происходит, черт возьми?! Наверняка здесь какая-то ошибка. Они даже не позволяют мне поехать посмотреть на Джорджио.

— Конечно, это нелепая ошибка, дорогая. Но прежде чем ты разберешься в этом, все прояснится и встанет на свои места. Надейся на лучшее, любимая. Мы ведь на время избавились от этих сутенеров, а?

Донна вымученно улыбнулась.

— О, Долли, я не знаю, что делать. — В голосе ее слышались слезы.

Долли прижала ее к себе так крепко, что почувствовала запах дорогого шампуня, которым всегда пользовалась Донна.

— Я налью тебе чашечку крепкого чая. Все закончится быстро, раньше, чем ты об этом узнаешь…

Спустя пять минут они молча сидели и прислушивались к тому, как весь дом вокруг них методично выворачивали наизнанку.

Детектив Лоутон сиял, как майская роза. Он был известен под кличкой Задница Лоутон — и преступникам, и его же сотрудникам. Будучи не таким человеком, чтобы нравиться всем и каждому, он спокойно воспринимал и принимал это. На самом деле это даже веселило Лоутона. Он гордился собой уже потому, что собственные сотрудники, может, и не любили, зато уважали его. Однако ему стало бы обидно, если бы он узнал правду: в действительности люди, с которыми он работал, гораздо больше уважали большинство преступников, которых ловили, чем своего шефа.

Лоутон зажег очередную из восьмидесяти сигарет, которые выкуривал за день, и громко откашлялся — влажным, отхаркивающимся кашлем, что вызвало у более молодых сотрудников полиции естественный внутренний протест.

— Сигарету, мистер Брунос? — Лицо Лоутона сморщилось от попытки сдержать очередной мучительный приступ кашля.

Джорджио с отвращением помотал головой. Лоутон выпустил-таки кашель наружу, обдав при этом Джорджио и молодого полицейского брызгами слюны и мокроты.

— Да отхаркайтесь вы, мать вашу! — Джорджио Бруноса буквально чуть ли не тошнило — это было написано у него на лице.

— А в чем дело, мистер Брунос? Мы слишком чересчур утонченные для всего этого, да? — Голос Лоутона прозвучал с саркастической жестокостью. — Значит, раз вы живете, как паршивый богач, в шикарном доме, у вас мощные машины, вдоволь бухла и вас окружают юбки, то, выходит, вы лучше других?

Джорджио медленно покачал головой и вытер лицо широкой смуглой ладонью.

— Послушайте, мистер Лоутон, и внимательно: у свиньи, вывалявшейся в дерьме, утонченности и то больше, чем у вас.

Молодой детектив невольно улыбнулся, торопливо отвернувшись от босса.

Лоутон уставился на красивого мужчину, сидевшего перед ним, и почувствовал, как в нем поднимается волна злобной ярости.

— Я достану тебя, Брунос, и ты это понимаешь, не так ли? Ты у меня света белого не взвидишь, парень, помяни мои слова.

Джорджио печально покачал головой.

— Почему вы решили пришить это дело мне, Лоутон? Я что — подсунул хорошего клиента вашей жене? Или еще что-нибудь в этом роде? Может, я раздражал вас в какой-то прежней жизни и теперь вы возродились, чтобы преследовать меня в этой? Так, что ли?

Лоутон нервно затянулся сигаретой и мрачно усмехнулся:

— До меня не просто дошли слухи, Брунос. Я все уже знаю. Ты не такой чистенький, каким представляешься, хотя хочешь заставить всех поверить в обратное. Я уверен, что именно ты стоишь за тем делом. Все знают…

Джорджио прервал его громким смехом.

— Все знают, не так ли? Что ж, хотел бы я, чтобы они мне об этом рассказали, дружище, ибо я даже не понимаю, о чем вы тут толкуете.

Лоутон швырнул окурок сигареты на блюдце и тут же зажег другую.

— Уилдинг, пошлите за детективом Мастерсоном, пожалуйста. И сами идите. Раздобудьте себе чашку чая или чего-нибудь еще. Я не желаю вас видеть минут сорок. Договорились?

Молодой человек колебался долю секунды, но Лоутон сразу заревел:

— Ты меня слышишь, парень?! Двигай! Или ты хочешь, чтобы я нанес тебе татуировку на задницу?

Детектив Уилдинг быстро взглянул Джорджио в глаза и вышел из комнаты. Повисла тяжелая, плотная, чуть ли не осязаемая тишина. Казалось, в воздухе потрескивают электрические разряды, как перед грозой.

Минут через пять в комнату вошел настоящий великан; Джорджио никогда не видел человека выше ростом.

— Вы хотели меня видеть, мистер Лоутон? — Лицо мужчины было на удивление добрым и открытым.

— Посиди пока там, сынок. Я скажу тебе, что делать, когда придет время.

Джорджио Брунос как можно беспечнее улыбнулся высокому мужчине, хотя внутри у него все затрепетало от страха. Он повернулся к Лоутону и тихо сказал:

— Вы не осмелитесь, Лоутон.

Пришла очередь полицейскому детективу громко рассмеяться.

— О, я осмелюсь, Джорджио. Спроси Петера Уилсона. Благословенны будут его хлопковые носки, ведь теперь, когда мы просто говорим, он зализывает свои раны. Петер никогда не был особенно смелым парнем, но, поверь, он очень хотел бы доставить тебе удовольствие. Ты можешь узнать обо всем у него, Брунос. Говори правду и посрами этим дьявола.

Джорджио резко поднялся с места.

— Мне надо в сортир, Лоутон. И я хочу отдохнуть.

— Садись! — Теперь голос Лоутона звучал твердо, но тихо и холодно. — Садись, Брунос.

Джорджио продолжал стоять, глядя на пожилого человека перед собой.

— Садись, ты, греческий сутенер, пока я не швырнул тебя об эту долбаную стенку!

Джорджио продолжал стоять, не позволяя запугать себя. Тяжело сопя, Лоутон обратился к верзиле:

— Усади этого типа, сынок, пока у нас тут не устроили мятеж. Мастерсон встал — на его открытом лице с дружелюбным выражением блуждала легкая улыбка.

Джорджио не верил сам себе: после того, как его силой посадили на стул, позвоночник у него болел так, словно был переломан. Униженный и ошеломленный, теряя хладнокровие, Джорджио угрожающе произнес:

— Вы заплатите за это, Лоутон. Свора ваших ищеек заплатит уже за одно это!

Полицейский улыбнулся, обнажив пожелтевшие от табака зубы.

— Ты мне не нравишься, Брунос. Мне не нравятся ни твоя смазливая внешность, ни твои очаровательные манеры, ни твой двуличный образ жизни, черт побери! Мне не нравятся ни твои деньги, ни твой бизнес, ни твоя маленькая хорошенькая женушка. Мне не нравится твоя семья вместе с твоими друзьями. Короче, как я уже говорил, я достану тебя, Брунос. Я собираюсь упрятать тебя за решетку. Упрятать на такой срок, что приговор Нельсону Манделе по сравнению с ним будет выглядеть, как легкий урок нарушителю порядка в тюрьме «Борстал».

Джорджио уставился на злобное лицо явного маньяка, нависшее над ним. И почувствовал, как внутри шевелится и растет настоящий ужас.