Последняя тайна Египта - Михаил Шторм Страница 5

Сабрина повернулась к Быкову и произнесла:

— Арабская пословица гласит: «Мир боится времени, а время боится пирамид». Хорошо сказано, не так ли? Чувствуется дыхание вечности.

— Да, — согласился Быков.

На самом деле он чувствовал лишь дуновение прохладного ночного ветерка, заставившего его пожалеть о том, что он не оделся потеплее. Пирамиды представлялись ему такими же обязательными декорациями Египта, как Эйфелева башня для Франции или Кремль для России.

— Я где-то читала, — сказала Норма, — что, по подсчетам Наполеона, из двух с половиной миллионов каменных глыб пирамиды Хеопса можно было бы построить трехметровую стену вокруг Франции. А если взять все пирамиды, включая мелкие, то, наверное, на всю Европу хватит.

Возможно, именно так оно и было, ведь в шести группах пирамид, больших и малых, растянувшихся на тридцать пять километров и составляющих Город мертвых Древнего царства, было около сотни подобных сооружений разных размеров. Самой высокой являлась пирамида Хеопса. В древности она достигала 146 метров, но после землетрясения уменьшилась, осев примерно на девять метров.

— Я их себе иначе представлял, — признался Быков, ежась.

— Подождем восхода солнца, — сказала Сабрина. — Поверьте мне, друзья, вы не пожалеете о том, что я вас сюда притащила.

Не то чтобы Быкова и Норму пришлось уговаривать. Предложение Сабрины отправиться встречать рассвет к пирамидам было как нельзя более кстати. После нескольких часов, проведенных в полицейском отделении, всем хотелось свободы, простора и свежего воздуха. Всего этого на плато имелось с избытком. Единственное, чего здесь не хватало, это теплой одежды. Быков снова поежился. Египетские ночи оказались холоднее, чем можно было ожидать, учитывая дневную жару.

— Сейчас потеплеет, — пообещала Сабрина, обнимавшая себя за плечи. — Стоит показаться солнцу, как воздух нагреется.

— А мне не холодно! — похвасталась Норма. — Я закаленная. Без этого на глубине не поныряешь.

Обе женщины выглядели довольно бодро и вели себя так, будто это не их едва не похитили и не отправили в рабство. Именно это намеревались сделать те двое, в масках и с одноразовыми шприцами, наполненными сильнодействующим снотворным. Как объяснили в полиции, банда орудовала в Каире не первый год, похищая в основном женщин европейского типа, которых числилось в розыске уже больше трех десятков. Все они проходили по статье «пропавшие без вести», хотя судьба их была примерно известна. Похищенных отправляли в пустынные районы Египта и близлежащих стран, где их заставляли работать в публичных домах. Состарившихся и больных наложниц убивали, чтобы они не стали опасными свидетелями. Преступники были хитры, коварны и неуловимы. Но теперь, благодаря поимке одного из них, полиция надеялась добраться до верхушки банды. В египетских застенках долго отмалчиваться не удастся.

Так утверждал следователь, взявший показания у Быкова, Нормы и Сабрины. Ему хотелось верить. А еще больше хотелось забыть случившееся, как страшный сон. Ради этого путешествие к пирамидам и было затеяно.

Когда, уже ближе к утру, показания были задокументированы, следователь попрощался с нашими героями, предупредив женщин на будущее, чтобы они больше не гуляли одни по ночному Каиру. Пользуясь этим напутствием как предлогом, они попросили Быкова сопровождать их, а он не смог (и не захотел) отказать им. В результате все трое стояли теперь у пирамид в ожидании восхода солнца.

Времени для знакомства было более чем достаточно, так что они многое узнали друг о друге. Услышав, что Быков — профессиональный фотограф с мировым именем, Сабрина воскликнула:

— Вот так удача! Вчера шеф звонил мне и попросил подыскать фотографа для нашей экспедиции. По правде говоря, я понятия не имела, как подступиться к этой задаче. Тебя, Дима, сам Бог послал.

— Аллах, — уточнила Норма, находящаяся под впечатлением местного колорита.

— Пусть Аллах, — согласилась Сабрина. — Суть от этого не меняется.

— Что за экспедиция? — поинтересовался Быков.

— Об этом я не уполномочена рассказывать.

— Она и мне до сих пор толком ничего не объяснила, — пожаловалась Норма. — Я знаю только одно: это как-то связано с пирамидами, но почему-то им понадобится специалист по дайвингу, хотя никаких пирамид на дне Красного моря нет, это я со всей ответственностью заявляю.

— Я этого и не утверждала, — сказала Сабрина. — Но нырять действительно придется. Причем не тебе одной.

— У меня есть опыт, — произнес Быков. — И, признаться, немалый.

— Да ты ходячее собрание достоинств, Дима! — воскликнула Сабрина, усмехаясь. — Спасаешь девушек от сексуального рабства, публикуешься в ведущих изданиях мира, под водой плаваешь как рыба!

— Настоящий супермен! — подхватила Норма, обрадовавшись возможности подточить свой и без того острый язык.

— Перед таким не устоит ни одна девушка!

Быков почувствовал, что краснеет. Его лицо приняло равнодушное, почти отстраненное выражение.

— По правде говоря, — сказал он, — меня мало интересуют древние пирамиды, хоть египетские, хоть какие-либо еще. Так что ваша экспедиция не для меня, извините.

Он сделал это заявление, чтобы дать понять, что не собирается навязываться. Это было вызвано подшучиванием спутниц. Быкову почудилось, что они не воспринимают его всерьез, и его самолюбие было задето. В полном соответствии со своей фамилией и зодиакальным знаком он, что называется, уперся рогом. Если бы Сабрина сейчас попробовала переубедить его и стала уговаривать, это возымело бы как раз обратный эффект. Быков продолжал бы упрямиться, как мальчик, которому очень трудно согласиться взять конфету, от какой он имел неосторожность отказаться. Но Сабрина оказалась умнее. Она сказала лишь:

— Светает. Сейчас ты увидишь все, что я собираюсь показать тебе, Дима, а потом решай сам. Отказаться никогда не поздно.

Он пожал плечами и снова уставился на пирамиду, фантастически красивую в свете утренней зари. Казалось, что ее вершина упирается в розовеющее румянцем небо, а поверхность постепенно сливается по цвету с песками пустыни. Воздействие этого зрелища на сознание невозможно было выразить словами. Желтые горы, возведенные силой человеческого духа посреди голого плато, потрясали своим величием. Какой поистине титанический труд понадобился, чтобы поднять к небу с помощью примитивных приспособлений неисчислимое количество камней и создать из них столь гармоничное сооружение! Но внутренний трепет, испытываемый Быковым, был вызван не только этим. Он чувствовал, что вся эта работа была проделана не только ради того, чтобы похоронить в пирамидах прах фараона. Здесь было что-то другое. Какая-то невыразимая тайна.

Чем ближе они подходили к пирамиде Хеопса, тем сильнее становилось ощущение тайны. И какими же жалкими, мелочными, суетливыми и тщеславными выглядели люди на этом грандиозном фоне! Едва солнце поднялось над горизонтом, как из всех щелей, кибиток и драндулетов на свет божий выползли так называемые гиды, которые на деле оказались обычными попрошайками и вымогателями. Поскольку группы туристов пока не подъехали, весь этот крикливый и не слишком чистоплотный сброд набросился на наших героев. Они жестикулировали, щелкали языками, сверкали глазами и предлагали свои услуги до того навязчиво, что хотелось уступить, лишь бы тебя не дергали за одежду, не тормошили и не орали тебе на ухо всякие заманчивые предложения.