Темный силуэт - Иван Любенко Страница 5

Извозчик разместил чемоданы на положенном месте и справился:

— Куда прикажете?

— Сначала на Мещанскую, а потом в «Европу».

— Мещанская большая. Какой дом нужен, барин?

— Дом под нумером 24.

— Это где профессор живёт?

— Да.

— Знаю, возил его.

— Давно?

— Почитай, месяца два тому назад.

Кучер тронул лошадок, и пара гнедых послушно потащила за собой фаэтон.

— А разве мы сразу не в гостиницу едем? — недоумённо поинтересовалась Вероника Альбертовна.

— Я говорил тебе о нём. Он мой партнёр в шахматной игре по переписке. Я как-то консультировал его.

— Ах, да, прости, запамятовала.

— А скажи, любезный, дом профессора далеко от «Европы»? — поинтересовался у кучера Ардашев.

— Нет, Мещанская начинается с Петра Первого и тянется далече. Но профессор живёт почти посередине Мещанской. От вашей гостиницы до его дома пять минут пешком.

— Тогда, пожалуй, давай сначала в гостиницу. А на Мещанскую я сам схожу.

Вероника Альбертовна повернулась к мужу, спросила:

— И бросишь меня одну в номере? А как же ужин?

— Хорошо-хорошо, дорогая. Я наведаюсь к профессору после ужина.

Тем временем фаэтон проехал Базарную площадь, свернул на Поперечную улицу и оказался на Петра Первого. «Европа» — лучший отель города — сверкал вывеской, подсвеченной электрическими лампами. Экипаж остановился.

Носильщик, завидев коляску, выскочил на улицу и принял багаж у извозчика.

— Что с меня? — спросил Ардашев возницу.

— Сорок копеек.

Клим Пантелеевич молча протянул рубль и сказал:

— Возьми. Сдачи не надо.

— Премного благодарен, барин, — поклонился кучер, залез на козлы и взмахнул вожжами.

Ардашевы прошли внутрь. Фойе гостиницы мало чем отличалось от роскошного убранства новороссийского «Метрополя». Персидские ковры, люстра из хрусталя с электрическими лампами и дорогая мягкая мебель — непременные атрибуты всех отелей подобного класса.

Метрдотель — немного суетливый мужчина лет тридцати пяти с бакенбардами и густыми нафиксатуаренными усами — зарегистрировал постояльцев и протянул ключи. Клим Пантелеевич скупил все газеты за последние дни. В Туапсе свежая пресса приходила на два дня позже своего появления в столице. Уходя, адвокат заметил, что служащий гостиницы пристально смотрел ему вслед.

Через полчаса Ардашевы спустились в ресторан. Поужинав, Клим Пантелеевич проводил супругу в номер, а сам отправился к дому профессора на Мещанскую 24.

Город спал. Если на проспекте Петра Первого стояли электрические фонари, то уже Мещанскую, лежащую перпендикулярно проспекту, освещали керосинокалильные. Дневная жара спала, и с моря дул бриз.

Одноэтажный дом профессора особыми изысками не отличался. В таких, обычно пятикомнатных, в Ставрополе живут мещане, учителя и небогатые адвокаты. Портьеры на окнах были задёрнуты, но сквозь узкие щели пробивался тусклый свет. Было видно, как профессор расхаживает по комнате. Его тёмный силуэт скользил по внутренней стороне штор. Лёгкий морской ветер болтал табличку на ручке двери с грозным требованием «Не беспокоить!».

Клим Пантелеевич стал под фонарём и щёлкнул крышкой золотого Мозера — без четверти десять. «Что ж, пожалуй, не стоит тревожить Поликарпа Осиповича в столь поздний час. Главное, с ним всё в порядке. Лучше загляну к нему завтра».