Особые обстоятельства - Джон Ле Карре Страница 49

Телевизор продолжал надрываться, и Эмили подошла чуть поближе.

— Вы сюда Джеба замещать приехали? — спросила она, глядя прямо на Тоби.

— Кого?

— Джеба.

— Нет. Нет, вы не правы.

— А вы его знаете? Джеба?

— Нет, мы не знакомы.

— А вот папа его знает. Это его большой секрет. Правда, Джеб называет папу Полом. Джеб должен был приехать сюда в прошлую среду, но так и не объявился. Собственно, вы спите в его кровати, — добавила она, сверля Тоби темно-карими глазами.

По телевизору ведущий викторины впал в чудовищный по своей громкости припадок восторга.

— Я не знаю никакого Джеба и никогда с ним не встречался, — взвешивая каждое слово, ответил Тоби. — Меня зовут Тоби Белл, я из министерства иностранных дел. Но я и частное лицо тоже, — подумав, добавил он.

— А здесь вы в роли кого?

— Здесь я по личным делам. Я — гость вашего отца.

— Но вы все равно утверждаете, что не знакомы с Джебом?

— Ни как частное лицо, ни как представитель министерства, — подтвердил Тоби. — По-моему, я ясно дал это понять.

— Так зачем вы тогда приехали?

— По приглашению вашего отца. Он хочет со мной что-то обсудить, но что, я пока не знаю.

— Моя мама ужасно осторожная, — чуть расслабившись, сказала Эмили. — Кроме того, она болеет, и ей противопоказано нервничать. А у нас в последнее время сплошная нервотрепка, а не жизнь. Так что я и хочу узнать, вы сюда приехали, чтобы сделать все еще хуже? Или вы и сами этого не знаете?

— Боюсь, нет.

— А в министерстве в курсе, что вы сюда приехали?

— Нет.

— Но в понедельник узнают.

— Не думаю, что вы должны строить такие предположения, — напыщенно ответил Тоби.

— Почему нет?

— Потому что для начала мне необходимо выслушать вашего отца.

В телевизоре раздался радостный вой — кто-то выиграл миллион фунтов.

— Вы хотите сегодня поговорить с отцом, а завтра утром уехать?

— Да, если успеем все обсудить за вечер.

— На этой неделе очередь Сейнт-Пиррена проводить утренние богослужения. Родители приедут в церковь к десяти. Папа там то ли церковный служитель, то ли староста, то ли еще кто. Если вы успеете попрощаться с родителями до того, как они уедут в церковь, мы можем потом вместе обсудить полученные вами сведения. Сверить часы, так сказать.

— При возможности буду очень этому рад.

— Это еще что значит?

— Если ваш отец не захочет, чтобы о нашем с ним разговоре кто-нибудь узнал, я буду вынужден сохранить беседу в тайне.

— А если я захочу поговорить с вами так, чтобы об этом никто не узнал?

— Тогда я сохраню в тайне и нашу беседу.

— Ну, тогда увидимся в десять утра.

— Хорошо, в десять утра.

В дверях появился Кит с анораком в руках:

— Давайте отложим виски на потом? Там погода вроде наладилась!

* * *

Они вышагивали по мокрому насквозь саду. Кит опирался на ясеневую тросточку, Шеба крутилась вокруг его ног, а Тоби пытался угнаться за ними, то и дело спотыкаясь в слишком больших для него резиновых сапогах. Мужчины вышли на дорогу, тянувшуюся вдоль реки и с колокольчиками по обочинам, и пересекли хлипкий мостик, рядом с которым красовалась табличка “Осторожно! Опасно!”. Они вскарабкались по гранитным ступенькам, поднимавшимся к забору. Западный ветер плевался мелким, едва заметным дождиком. На верхушке холма стояла скамейка, слишком мокрая, чтобы на нее сесть, поэтому мужчины встали по обе ее стороны, поглядывая друг на друга прищуренными из-за летевшего в лицо дождя глазами.

— Вы ничего? — спросил Кит. Видимо, хотел узнать, не против ли Тоби постоять немного в мокрой траве под дождем.

— Конечно. Обожаю такую погоду, — вежливо ответил Тоби. Повисла пауза. Кит, похоже, собирался с духом.

— Операция “Дикая природа”, — наконец выдавил он. — Прошла с ошеломляющим успехом, как мне говорили. Все в восторге. Мне — рыцарство, вам — повышение… Что? — заметив взгляд Тоби, Кит нахмурился.

— Извините, — сказал Тоби.

— За что?

— Я в жизни не слышал о такой операции.

Кит смотрел на него с изумлением, переходящим в недоверие:

– “Дикая природа”! Вы что, это же одна из самых крупных операций министерства! Государственно-частная компания устроила захват опаснейшего террориста, помните? — Тоби покачал головой, и Кит продолжил: — Послушайте, если вы утверждаете, будто никогда не слышали об этом деле, какого черта сюда заявились?

Кит стоял, весь мокрый и блестящий от дождя, потоком стекающего по его лицу, и ждал ответа.

— Я знаю, что вы были Полом, — осторожно подбирая слова, так же, как в разговоре с Эмили, ответил Тоби. — Но я никогда не слышал об операции “Дикая природа”. Не видел по ней никаких документов, не ходил на совещания. Квинн держал меня на расстоянии, понимаете?

— Но вы же были его личным секретарем! Да ради всего святого!

— Да, ради всего святого, я был его личным секретарем.

— Ну а Эллиот? Про Эллиота вы слышали?

— Только в чужих разговорах.

— Про Криспина?

— Да, о нем я наслышан, — признался Тоби все так же спокойно. — Я даже с ним встречался. Еще мне попадалось название “Общество этических результатов”, если вам это чем-то может помочь.

— А Джеб? Вы его не встречали? Или, может, слышали о нем?

— Да, но тоже лишь от других людей. О “Дикой природе” я услышал впервые от вас и был бы очень признателен, если бы вы объяснили, зачем меня сюда позвали.

Если Тоби думал, что эти слова как-то успокоят Кита, то он явно ошибался. С яростью воткнув трость в землю, Кит заорал, перекрикивая ветер:

— Я скажу, зачем я вас сюда позвал! Именно на этом месте Джеб припарковал свой проклятый фургон! Прямо тут! Даже следы от колес остались, пока коровы их не растоптали. Джеб. Руководитель нашей весьма британской и элегантной команды. Парень, которого они вышвырнули на свалку, потому что он не боялся говорить правду. И не заплатили ему ни гроша. Хотите сказать, что вы ничего об этом не знаете?

— Абсолютно ничего, — ответил Тоби.

— Тогда, может, вы мне скажете, — продолжил Кит чуть спокойнее, — прежде чем кто-нибудь из нас окончательно не сойдет с ума: как так вышло, что вы не знаете, что за операция такая “Дикая природа”, но знаете про Пола, Джеба и других, хотя ваш министр не подпускал вас близко к делам, во что лично мне совершенно не верится!

Тоби, собираясь ответить на этот вопрос, сам удивился, насколько он спокоен. Он не ощущал ужаса или стыда. Его лишь охватило вполне приемлемое по силе чувство завершенности давно начатого дела: