Ловушка горше смерти - Светлана Климова Страница 49

Что бы ни случилось и как бы ни изменились обстоятельства.

— Но… — Лина прижала ладони к вспыхнувшим темным румянцем щекам. — Если родится девочка? Что тогда?

Марк готов был услышать сейчас все, что угодно, только не это. Вопрос на мгновение сбил его с толку, но и обрадовал. Он ожидал истерики, пощечин, гневного крика, слез. Девочка?..

— Неплохо, Лина, — сказал он, потирая висок. — Вы и в самом деле не из пугливых. Пожалуй, я упустил это из виду. В таком случае девочка остается с вами. Вы получите те же деньги, а исчезну я. Пятьдесят на пятьдесят — хорошие шансы, вполне можно играть.

Девушка смотрела на него с мучительным любопытством.

— Скажите, Марк, вы это говорите всерьез? Это не дурацкая шутка?

— Что вы, Лина. — Он медленно покачал головой. — Как можно? Разве я позволил бы себе так шутить с вами?

— Тогда почему я? Почему вы обратились именно ко мне? Объясните. Я требую. Я хочу знать. Что во мне такого, что позволяет вам надеяться, что я соглашусь на этот… эту сделку?

— Порода, — коротко произнес Марк. — В ваших жилах течет чистая кровь, и это видно невооруженным глазом. Я ни на что не надеюсь, но никому другому из тех, кого знаю, я не предложил бы этого. Никогда. Мне нужны вы, Лина, только вы.

— Но я вас совершенно не знаю. А теперь вдобавок убедилась, что вы человек не только непредсказуемый, но и опасный. Все это чистейшее безумие.

— Я совершенно вменяем и к тому же совершенно искренен. Я ничего не скрываю, Лина. Речь идет об исполнении желания, причем не самого причудливого из тех, что возникают в умах.

— Что вы намерены сделать с ребенком?

— Сделать? Это слово не годится. Ничего, ровным счетом. Вырастить и увидеть его таким, каким он захочет стать. Своим вторым "я", Совершенно свободным человеком. У меня будут для этого все возможности. С него что-то начнется, я уверен. Что-то новое.

— Ничего у вас не получится. Я бы на вашем месте отказалась от этой затеи.

— Вот как? Ну, это уж мне виднее.

— Не получится, — упрямо повторила Лина. — Как это вы там говорили про запонки? Не помните? А я помню. Ни ваши деньги, ни ваш ум вам не помогут, потому что есть предел, за который человеку заходить нельзя. Нельзя — и все.

То, что вы выдумали тут, — ненормально. Похоже, что все-таки это действительно какая-то изощренно-жестокая игра. Давайте же заканчивать ее, Марк.

Марк извлек из папки лист бумаги с машинописным текстом и протянул его девушке.

— Прочтите, Лина. Так будет яснее. Лина взяла листок и, немного отстранив его, вгляделась в четкий машинописный текст. Внезапно она воскликнула:

— Послушайте, почему здесь стоит мое имя? Что вы себе позволяете, Марк Борисович? По какому праву?

— Успокойтесь. — Марк постучал по папке кончиками пальцев. — Эта бумага, даже будучи подписанной, останется частным соглашением между двумя лицами и никакой юридической силы не имеет. Ее можно уничтожить в любую минуту.

Да и дело, в конце концов, не в ней. Я составил ее только для того, чтобы как можно более определенно изложить все условия. Их нельзя назвать бесчеловечными потому, что, еще раз повторяю, подобные вещи происходят ежедневно в сотнях неудачных семей. То, что это совпадает с моим желанием и вся ситуация, если можно так выразиться, создана искусственно, не имеет принципиального значения.

Во всяком случае, для вас. Я не могу вас заставить участвовать в этом эксперименте. Об этом нет и речи. Я могу только просить вас, Лина, принять то, что я предлагаю, и понять, что во всем этом нет злого умысла. Никто не должен пострадать — наоборот!

Губы девушки дрогнули. Продолжая держать листок на отлете, но глядя не на него, а Марку прямо в глаза, она произнесла:

— Какое счастье, что я никогда не узнаю вас близко, Марк! Вам не приходило в голову, что вы настоящее чудовище?

Марк натянуто рассмеялся.

— Не приходило. Да и вы, Лина, тоже так не думаете. Просто вы испуганы и еще не решили, что вам следует думать по этому поводу. Все ваше женское существо протестует, а разум подсказывает, что я не так уж и не прав. Не торопитесь судить. Недаром сказано, что еще не известно, что кому во сколько обходится.

— Я этого не понимаю! — отрезала Лина. — При чем тут разум? Все это просто страшно. То, что вы говорите, ничего не значит, мне же ясно только, что вы предлагаете мне продать вам за… тут написано — пять тысяч долларов, значит, за пять тысяч этих самых долларов моего ребенка.

Марк сделал протестующее движение.

— Минуту, Лина. Здесь я категорически не согласен. Речь идет о моем ребенке, и только так и следует рассматривать эту ситуацию.

— И почему за пять? — продолжала Лина с издевкой, не слыша его слов. — Не за пятьдесят, не за пятьсот? И потом, доллары — я в жизни их в руках не держала! Что с ними делать? Абсурд какой-то… Никогда ничего подобного не слышала!

Прищурившись, Марк холодно проговорил:

— Вы забыли еще кое-что. Этим соглашением я навязываю вам интимные отношения, иначе говоря, вам придется переспать со мной, и не раз, до тех пор, пока не станет очевидной ваша беременность. Что касается суммы, то именно во столько я оцениваю ваши… скажем, затруднения, связанные с рождением ребенка.

Надеюсь, вы уже достигли совершеннолетия?

— О, разумеется! — Лина откинула голову и звонко засмеялась, блестя влажными зубами. — Скажу больше — эта сторона жизни мне неплохо знакома… Вот что… — Она резко оборвала смех, словно откусив нитку. — Вот что я вам скажу, Марк. Одному Богу известно, почему я еще тут сижу и слушаю весь этот бред.

Скорее всего потому, что мне просто не хватает мужества встать и уйти.

Сказывается Манечкино воспитание, и, как всегда, не вовремя. Спрячьте вашу бумагу, я ее никогда не читала. Кстати, а почему, собственно, если вы представляете себе эту сделку как соглашение двух сторон, существует только один экземпляр? Ведь полагается, чтобы каждый из партнеров имел такой же, разве нет?

Марк слегка кивнул, не отрывая взгляда от лица девушки которое как бы двоилось в холодном свете люминесцентных трубок.

— Конечно, — проговорил он. — Таково правило. Но я уже сказал, что этот документ не имеет юридической силы. В случае, если он будет подписан, я передам его на хранение доверенному лицу, а по выполнении всех условий он будет уничтожен. Не стоит умножать видимости…

— Все, лебедяты, закрываемся, — подала голос тетка за стойкой. — Отбой!

У нас до пяти.

Щелкнул выключатель, и в стекляшке осталась тлеть одна лампа в углу за холодильником. Марк и Лина, двигая стульями, почти в полной темноте направились к выходу. У двери девушка, внезапно остановившись, отрывисто спросила:

— И кто же, если не секрет, это доверенное лицо?