Заживо погребенные - Линда Фэйрстайн Страница 49

– Да. Проверьте сами. Мне звонил только мой продавец редких книг и какой-то неизвестный, который повесил трубку. Видимо, вас интересует последний звонок. Наверно, ошиблись номером.

По длительности телефонного вызова можно сделать вывод, действительно ли звонивший повесил трубку.

– Как звали погибшего? – спросил Зельдин.

– Он был врачом, – ответил Майк. – Ву-Джин Ичико.

Зельдин осторожно почесал голову, так, чтобы не сбился парик.

– Мне это имя незнакомо.

– О нем показывали в новостях, он погиб в реке Бронкс.

– Да, я слышал об этом, но я его не знал. Мой офис, кстати, как раз в Бронксе.

Я не решалась поинтересоваться, из-за какого рода травмы или повреждения Зельдин пользовался инвалидным креслом. Интересно, могли он отправить доктора к праотцам через кого-то третьего? У Майка и Мерсера еще будет время спросить об этом.

– Давайте начнем сначала. Что у вас за сообщество? – спросила я.

Зельдин подъехал к шкафчику и открыл винный бар – дверца была на уровне кресла.

– Вина?

Мы дружно отказались и смотрели, как хозяин наливает себе бургундское.

– Сообщество создано сто лет назад в честь Эдгара Аллана По – в пятидесятую годовщину его смерти. Его основали как закрытое общество: членство только по приглашению – дань ученых великому поэту. Количество членов ограничено пятью.

– Всего пять человек? Какое крохотное сообщество, – удивился Майк.

– В отличие от многих писателей того времени, По был признан здесь и за границей еще при жизни. Но он перенес столько страданий за свое короткое пребывание на этой земле. Его так презирали, что, когда он умер, в последний путь его провожали всего пять человек. Пять – включая священника, который читал молитвы во время похорон. Это число сочли подходящим для того, чтобы почтить его память.

– А сейчас? – спросила я.

– И сейчас только по приглашению, мисс Купер. Сейчас их двадцать пять.

– Они все в Нью-Йорке?

– Нет. Примерно две трети.

– Какой критерий существует для того, чтобы быть принятым?

– Мы ищем ученых. Необязательно академиков, а просто людей, которые поглощены По и знают его творчество. Стихотворения, рассказы, литературная критика. Словом, это должны быть приверженцы мастера.

– Вы проводите встречи?

– Конечно, время от времени. В основном это торжественные обеды. Лекции и другие мероприятия, чтобы отметить важные даты или новые исследования.

– Не можете ли вы дать нам список с именами? – спросила я.

Зельдин замешкался.

– Я не принимаю таких решений. Сейчас я всего лишь секретарь сообщества. Мне нужно спросить…

Майк прервал его:

– Действительно, не вам принимать решение. Мы расследуем убийство, и решать будет, думаю, мисс Купер вместе с Большой коллегией.

Зельдин хлебнул вина и продолжил:

– Это отнюдь не строптивость, мистер Чэпмен. Мы просто сторонимся публичности. Разумеется, мы с удовольствием поможем вам в вашей работе, но я бы хотел быть уверенным в том, что это не попадет в газеты.

– Не думаю, что что-то получит огласку, – сказала я.

– Полагаю, вы не скажете, что вам известно о скелете в доме По, – проговорил Зельдин, улыбаясь и наблюдая за нашей реакцией. – И о том, связана ли смерть Ичико – ведь так его зовут? – связана ли она со скелетом?

– Начинайте первым, – предложил Майк. – Что вам известно о костях?

– Я уже говорил, детектив. По – это дело всей нашей жизни. Сообщество участвовало – как это у вас говорится в законе, мисс Купер? – в апелляции против того, чтобы университет снес старое здание. Конечно, мне было очень интересно узнать, что там были найдены чьи-то останки.

– Почему это место так важно для вас? – спросил Мерсер.

Зельдин вздохнул и продолжил:

– С исторической и культурной точки зрения, места, где жили великие люди, должны быть сохранены. В январе 1845 года был опубликован «Ворон». Он принес По известность и славу, которых так он долго ждал. Именно тогда он переехал в то здание на Третьей улице в верхней части города – из фермы Бреннана на Западных Восьмидесятых.

– Вы видели это место? – продолжил Зельдин. – Вы представляете себе, какие работы, какие замечательные произведения писались в жалких комнатенках, которые он снимал? – Зельдин сделал паузу. – Думаю, вам это все равно. Благодаря этому вы и держитесь на плаву.

– Что вы имеете в виду? – спросила я.

– Если бы иск не был проигран, если бы здание не сломали – вы бы никогда не нашли скелет. Он остался бы там навеки, как и замышлял убийца.

– Что вам известно о костях? Об этих замыслах?

– Только то, что я прочитал в газетах и узнал от членов общества. Хотя мы, безусловно, заинтересованы, – сказал Зельдин, указывая стаканом в сторону Майка.

– По жил там всего лишь год. Чем именно это место вас так интересует?

– Да, мистер Чэпмен, всего лишь год. А вам известно, что было написано в доме на Третьей улице?

Мы дружно мотнули головами.

– Тонкий рассказ-размышление о неслыханной страсти и неслыханной ненависти. «Бочонок амонтильядо».

– Ах да, конечно, – вспомнила я. Это было одно из самых знаменитых произведений По, и мы проходили его на курсе литературы в университете. – Рассказчик замуровывает кого-то, кто предал его, за кирпичной стеной. Хоронит заживо и смеется, а тот умоляет его отпустить. Почему он так поступил со своей жертвой?

Воображение нарисовало картину смерти молодой Авроры Тейт, которую замуровали как раз там, где был написан рассказ.

– Девиз семейства, мисс Купер: «Nemo me impune lacessit». – «Никто не оскорбит меня безнаказанно».

Зельдин знал латынь идеально.

– Может быть, мы ищем там, где нужно, – сказал Майк. – Связан ли как-нибудь с сообществом человек по имени Монти? Или, может быть, был связан двадцать-тридцать лет назад?

– А почему вы спрашиваете?

– У одной из жертв по этому делу был дружок Монти.

– Думаю, он пудрил ей мозги, детектив. Со стороны убийцы было очень остроумно придумать себе такое имя. По двум причинам. «Амонтильядо».

– Херес? – догадалась я.

– Именно. Бледный сухой херес из Монтильи – региона Испании. Рассказчик пригласил свою жертву в катакомбы для пробы этого редкого напитка в бочонках. Он хотел, чтобы жертва напилась и потеряла сознание, а очнулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как кладется последний камень ее пожизненной тюрьмы.

Аврору Тейт тоже, подумала я, в подвал на Третьей улице заманил кто-то, кого она предала, обещая ей, что там будет героин или кокаин.