Фельдмаршал должен умереть - Богдан Сушинский Страница 49

— К нам прибыл эсэсовец, — объявил охранник виллы Шеридан, бывший сержант морской пехоты. — Тот самый, со шрамами на лице.

— О ком это вы, бесстрашный наш? — беззаботно поинтересовалась княгиня.

Она собиралась перейти с яхты на лодку. Двадцатипяти-тридцати минут с вёслами в руках каждое утро было вполне достаточно, чтобы Мария-Виктория начинала ощущать себя физически возрождённой. Они заменяли все прочие тренировки, которые необходимы были ей и как агенту разведки, и просто как женщине, пытающейся поддерживать хоть какую-то спортивную форму. Все, кроме разве что стрельбы из пистолета и снайперской винтовки. Этим она развлекалась в своём подвале-тире каждую субботу. И для Шеридана не было тайной, что княгиня не только слыла хорошим стрелком, но и старалась относиться к оружию с той благоговейностью, которая обычно отличает всякого воина-профессионала от необученного рекрута.

— Он назвал себя Шрайдером.

— И вам почему-то не нравится его фамилия? — попыталась угадать княгиня Сардони.

— В общем-то, я совершенно безразличен к человеческим именам, как и к лицам. Но если вам угодно выслушать собственное мнение сержанта морской пехоты, то я привык считать, что коль уж иностранный офицер называет себя вымышленным именем, его лучше сразу же пристрелить.

— Надеюсь, это касается только иностранных офицеров?

— В основном. Считаю, что пристрелить — куда проще, нежели потом долго выяснять, для чего ему понадобился псевдоним и кто он в действительности.

— Тогда в чём дело? Занять пистолет или предпочитаете пользоваться своим?

Морской Пехотинец всегда уважал княгиню Сардони за то, что она не прибегала к язвительности и насмешкам. И если сегодня её слегка повело, то для этого, очевидно, были какие-то основания. А следовательно, должно существовать и оправдание.

— Уверен, что этот самый исполосованный шрамами Шрайдер — не кто иной, как Отто Скорцени.

— Скорцени?! — дрогнувшим голосом спросила княгиня Сардони, она же агент контрразведки Ватикана «Валерия». — Вы уверены, что это именно он?

— Как бы мы в этом ни сомневались, штурмбаннфюрер Скорцени уже у ворот виллы. И с этим придётся смириться.

— Хватит паясничать, сержант! — вдруг сорвалось у княгини. Уж она-то прекрасно знала, что фамилия Шеридан, под которой сержант появился у неё на вилле, отцу этого американца тоже никогда не принадлежала, однако же до сих пор не пристрелила его.

— И всё же это Скорцени. Судя по всему, вместе со своим адъютантом Родлем, ну и десятком солдат охраны, естественно.

— То есть с гауптштурмфюрером Родлем, — почти машинально уточнила княгиня. — Но они не могли появиться здесь, это совершенно невероятно, — растерянно бормотала она, стоя на краешке палубы и держась рукой за уходящий к вершине мачты канат. — Мне, конечно, хотелось бы, чтобы обер-диверсант рейха навестил «Орнезию», но не таким вот подпольным образом. Что вы так смотрите на меня, Шеридан, или как вас там на самом деле?..

— Если вам угодно выслушать собственное мнение сержанта морской пехоты, то я не стал бы придавать этому визиту слишком большого значения. Тем более, что, как мне кажется, настроен штурмбаннфюрер весьма миролюбиво.

— А вы подозревали, что он явился сюда, чтобы штурмовать нашу виллу?

— Главное, чтобы не пытался похитить вас, как в своё время Муссолини.

Ещё несколько секунд княгиня посматривала то на слегка покачивавшуюся на волнах шлюпку, то на Морского Пехотинца, затем решительно направилась к трапу, соединявшему яхту с берегом.

— Вы виделись с ним, так? Что вы ему сказали? Что он ответил? Чего вы молчите?

— Я не молчу, а выслушиваю вопросы. Что же касается штурмбаннфюрера, то я уже сказал ему, что в столь ранние часы княгиня Сардони гостей не принимает, и оставил дожидаться приглашения по ту сторону ворот.

Мария-Виктория посмотрела на него, как мать-настоятельница на последнего защитника осаждённого монастыря.

— Вы действительно решились на такое?

— Исходя из того, что вилла «Орнезия» является собственностью Ватикана и её неприкосновенность гарантируется святостью дипломатической неприкосновенности и нейтралитетом Святого Престола.

— Да вы — Талейран! Я вот почему-то очень часто забываю о дипломатическом иммунитете «Орнезии». Напоминайте, сержант морской пехоты, напоминайте!

— Тогда что же нам делать со Скорцени?

— Вечный вопрос человечества: что делать с Тимуром, Македонским, Наполеоном?..

— Ну этот парень, допустим, на подобные сравнения не тянет, — ревниво урезонил её Морской Пехотинец.

— И всё же вы безумец, сержант! Оставить его по ту сторону ворот! Вы хоть понимаете, что через десять минут Скорцени снесёт их?