Фарт - Борис Седов Страница 49

Я подошел к кровати и беспечно схватил змею за шею.

Насчет шеи я, конечно, загнул, не было у нее никакой шеи, в общем – за туловище недалеко от головы. Но, как видно, до навыка Педро мне было далеко, потому что змея сразу же повернулась в мою сторону и цапнула меня за предплечье.

Я успел заметить, что во рту змеи не было привычных зубов вроде резцов, клыков и коренных. Все это заменяли две полоски мелких иголочек длиной миллиметров в пять, которые были направлены назад, как видно для того, чтобы просто зацепиться за добычу до того момента, как удастся оплести ее и начать душить.

Вот и эта гадина, уцепившись за мою руку своими мелкими зубками, тут же накинула несколько колец и стала ее душить.

Ее – это мою руку.

Мне было чуть-чуть больно, и по руке потекла тонкая струйка крови. Несчастная испуганная скотина все-таки слегка разодрала мне кожу. Но я, подогретый хорошей дозой вина, не обратил на это никакого внимания и, подняв перед собой руку с намотавшейся на нее змеей, сказал:

– Вот видишь, я гибну, спасая тебя, глупая женщина.

Рита, широко раскрыв глаза и рот, смотрела то на меня, то на удава, азартно душившего мою руку, потом ее рот закрылся, глаза сузились, и она прошипела не хуже этой самой змеи:

– Ах ты сволочь! Ах ты клоун несчастный! Я тут умираю от страха, а ты…

Я резко поднес змею к ее носу, и Рита, отпрянув, стукнулась затылком о спинку кровати. Раздался металлический звук, и в кровати отозвалась какая-то пружина.

Схватившись за затылок, Рита снова зашипела, но уже с другим выражением. Видать, она приложилась к железной трубе достаточно сильно. На ее глазах показались слезы, губы искривились, и хладнокровный агент Федеральной службы безопасности России Маргарита Левина позорно заплакала, громко хлюпая носом и прерывисто вздыхая.

Размотав змею, оказавшуюся неожиданно сильной, я выбросил ее в окно и сел рядом с Ритой на кровать.

Мое каменное сердце размягчилось, и, прижав Риту к себе, я стал укачивать ее, произнося при этом слова утешения:

– Ну что, будешь еще выпендриваться?

– Не-е-ет, не буду…

– Будешь относиться к мужчине с должным почтением?

– Бу-у-уду…

– Вина выпьешь?

– Вы-ы-ыпью…

– Не будешь говорить, что это бормотуха?

– Не бу-у-у-уду…

Я поцеловал Риту в теплую макушку и, встав, повернулся к столу, чтобы налить нам вина. В это время за моей спиной раздался быстрый шорох, и я инстинктивно шагнул в сторону. Подушка, которой Рита намеревалась убить меня на месте, просвистела мимо, а сама она, потеряв равновесие, попыталась ухватиться за меня, но, поскольку я был уже в метре от того места, повалилась вперед и ударилась лбом о край стола. Я подхватил ее, но было поздно.

На лбу у Риты быстро росла высококачественная шишка.

Я взял со стола пистолет и, предусмотрительно вынув обойму, приложил его ко лбу Риты, которая ошеломленно моргала глазами и, похоже, не понимала, что произошло.

– Держи сама, – сказал я, и она послушно прижала пистолет ко лбу.

Я налил вина и, протянув ей полный стакан, сказал:

– Пей!

Рита выпила вино до дна, потом сморщилась и, бросив пистолет на постель, мстительно сказала:

– Все равно бормотуха.

– Может быть, – согласился я, – зато теперь ты знаешь, что Боженька не фраер и все видит. Как сказал однажды Гребенщиков – добро торчит, порок наказан. Не рой другому яму, и так далее.

– А иди ты со своими афоризмами. Не видишь, что бедная женщина вся извелась без тебя?

Похоже, удар головой об стол привел-таки ее в чувство.

– Теперь вижу, – сказал я, наливая ей еще.

– Ну так что же ты стоишь, как столб? Иди и обними свою Риту!

И я пошел и обнял женщину, которая прилетела ко мне на транспортном самолете, принадлежавшем местному наркоторговцу Рикардо Альвецу, чтоб ему сгореть.

Я имею в виду Альвеца, а не самолет.