Обмани лжеца - Марина Серова Страница 48

— Нет, я не слышал, — сказал дедуля. — Валера, ты присаживайся.

Тушканчик плюхнулся на мой стул и попросил нас:

— А вы б узнали при случае, а? Представляете, как будет здорово, если мы станем соседями? Будем по вечерам ходить друг к другу в гости. Вы — к нам, а мы — к вам. Хорошо у вас тут, тихо, спокойно…

— Ты прав. — Ариша был немногословен.

Пока я подогревала овощное рагу и дожаривала антрекот, тушканчик не закрывал рта — все что-то болтал без умолку, перескакивал с одного на другое, смеялся без всякой причины. Обычно так ведут себя люди в начальной степени алкогольного опьянения, но Ленцов вроде бы был трезв. Пока трезв.

— Аристарх, а что же ты виски не открываешь? У нас есть за что выпить. — Ленцов плотоядно улыбнулся.

— Да? И за что же? — Дедуля взял бутылку и стал ее открывать.

— Как за что? Аристарх, Полина! Неужели вы не догадываетесь?

— Нет, — ответили мы в один голос.

Дедуля разлил виски по рюмкам. Ленцов поднял свою и произнес тост:

— Я предлагаю выпить за удачное завершение моей дачной эпопеи, которая длилась два неполных года.

— Погодите, — сказала я, когда Валерий Викторович уже поднес рюмку к губам, — за это пить рано. Судебное заседание состоится только завтра. Конечно, я не сомневаюсь в победе, но тем не менее не стоит опережать события. Плохая примета.

— Полиночка, какое заседание? — усмехнулся тушканчик. — Никакого суда завтра не будет. Да и вообще не будет…

— Как не будет? — удивилась я. — Почему?

— Все очень просто. Я отзываю свой иск, — сообщил Ленцов и опрокинул рюмку.

Ариша пить не спешил. Впрочем, как и я. Мы переглянулись, после чего дедуля забросал своего приятеля вопросами:

— Как отзываешь? Почему? Валера, ты в своем уме?

— Ну разумеется! — Тушканчик жадно атаковал антрекот. — Аристарх, да не беспокойся ты, все тип-топ.

— Простите, что значит «тип-топ»? — уточнила я.

— Да, Валера, за что ты нас пришел благодарить, если никакого суда не будет?

— Дорогие мои, ну какие же вы наивные! Вопрос решился без всякого суда. Сегодня ко мне приезжал человек от Людмилы Дмитриевны, и мы заключили мировую.

— Погоди, он что, дал тебе денег? — уточнил дед.

— Да. Вы даже не представляете, сколько мне удалось заполучить с Ивченко! Аристарх, ты что же себе и Полине налил, а мне нет?

Тушканчик даже не понял, что мы не пили. Дедуля, чтобы не обидеть гостя, тут же налил ему следующую рюмку.

— Так во сколько же госпожа Ивченко оценила ущерб? — осведомилась я.

Ленцов выпил и озвучил цифру. Именно ее мне называл Евгений последний раз.

— Вот такие дела! Ай да Крючков! Он, верно, предполагал, что так и будет. А я вначале его не понял. Да, сильный адвокат, очень сильный. Правильно говорят: все решается в кулуарах… Ну так что? За мою победу мы выпили, теперь я хочу выпить за вас, друзья мои, за ваше гостеприимство!

Я подняла для приличия рюмку и поставила ее обратно на стол, даже не пригубив. Дедуля выпил, но сморщился так, будто это был самогон. Ленцов ничего не заметил.

— Очень хороший напиток, — похвалил он свой презент, — я в последнее время на виски подсел…

— Подсел? — переспросил дедуля.

— Аристарх, не подумай, что я злоупотребляю каждый день, так, рюмочку на ночь выпиваю. Как говорится, алкоголь в малых дозах безвреден в любых количествах… Полиночка, а вы куда?

— Извините, Валерий Викторович, мне надо позвонить, — сказала я и пошла к себе. — Не скучайте!

— Полиночка, вы поскорее к нам возвращайтесь! — крикнул мне вдогонку Ленцов.

Я поднялась в свою комнату и тут же набрала номер Крючкова.

— Алло! — ответил он.

— Женя, привет. У меня плохие новости.

— Что случилось? — встревожился Евгений. — Кавказцы зарезали Степанова?

— Нет, думаю, что нет, — поправилась я. — Тут другое. К нам тушканчик пожаловал.

— И что?

— Женя, ты в курсе, что он намерен отозвать свой иск?

— Нет. Как отозвать? Почему? Ему пригрозили?

— Нет. Зато Валерию Викторовичу заплатили ровно столько, сколько он хотел получить через суд.

Какое-то время Крючков анализировал услышанное, потом спросил:

— Полина, а почему ты сказала, что это плохие новости? Мы все вместе можем порадоваться за Ленцова…

— Да не хочу я радоваться за него! Мои планы рухнули, понимаешь?

— Какие планы? — тормозил Крючков.

— Женя, ты что, забыл? Я назавтра журналистов пригласила…

— А-а-а… — протянул адвокат. — Если честно, то забыл. У меня сегодня был многотрудный денек, я только пять минут назад домой вернулся.

— Сочувствую. Женя, скажи честно, ты знал, что до суда дело не дойдет? — строго спросила я.

— Полина, ты что? Откуда я мог знать? Я настроился на завтрашнюю битву, а тут оказывается, что ее не будет, что вопрос решен мирным путем…

— Неужели Ленцов тебе сегодня не звонил и не сообщал о новости дня?

— Звонил, но я был занят и сбросил его звонок. Потом закрутился и забыл про него, а Валерий Викторович сам больше мне не перезванивал. Значит, говоришь, Людмила Дмитриевна уже компенсировала ущерб? Оперативненько!

— Да. Она сначала хотела отвести от себя удар и просила сына, чтобы он во всем признался, но тот категорически отказался. Тогда мадам Ивченко решила уладить все вопросы с истцом до суда. Что ей и удалось, — с досадой сказала я.

— Хм, не самый плохой вариант развития событий, — заметил Крючков.

— А что я теперь скажу журналистам? Они уже в предвкушении завтрашних разборок в суде…

— Позвони своему приятелю и расскажи все как есть. Неужели он тебя не поймет? — В Женькином голосе слышалось злорадство. Вероятно, оно было вызвано ревностью. Или мне все показалось?

— Похоже, ничего другого мне не остается. Ладно, Женя, пока.

— Завтра созвонимся, — сказал на прощание Крючков.

Я не сразу решилась набрать Ярцева, подбирала нужные слова, но мне все время мешали сосредоточиться. Сначала позвонила Алинка и пожаловалась на Пименова, который никак не хотел понять, что между ними все кончено. Потом в мою комнату без стука ввалил сильно опьяневший тушканчик и стал нести всякую околесицу. Дедуля еле увел его обратно вниз. Было уже около одиннадцати, когда я все-таки решилась позвонить Антону. Тот долго не отвечал, и я уже хотела отключить связь, когда услышала в трубке:

— Алло!

— Антош, привет! Прости, если я тебя разбудила.