«Шестисотая» улика - Вячеслав Жуков Страница 48

– Ладно. Сейчас посмотрим, – сказал себе майор, и в нарушение правил, перебежал на противоположную сторону улицы и шмыгнул в первый попавшийся переулок, затаился в темноте возле угла дома. Выглянув, увидел, что парень, как эквилибрист, балансирующий на канате, извивался между мчавшихся машин, упорно стараясь попасть на ту же часть улицы.

Теперь оставалось одно, прямо спросить его, что ему нужно и почему он преследует Федора. И Туманов встал поудобней, поджидая, когда парень войдет под неосвещенную арку. Увидел, как от освещенного фонарями тротуара сюда к арке, поползла его длинная тень. Тот приближался, но делал это как видно, осторожно. Шаги неторопливые, настороженные.

Вот он подходит ближе. Надо еще подождать, чтобы тот подошел на расстояние вытянутой руки. Будет совсем не лишнем, сначала хорошенько вырубить его, потом можно спокойно осмотреть, что у того за поясом под курткой, а уж потом и поговорить и выяснить, почему он как привязанный идет следом. И пусть попробует отпереться. Видел Федор, как он с риском для жизни пересекал проезжую часть. Не каждый сумасшедший решится на это. И если все же решился, значит, для этого у него имеются веские основания. Именно это Федор Туманов и собирался сейчас выяснить, и как только парень очутился под аркой, резко выкинул вперед правую руку, прицеливаясь попасть ему в подбородок. И только теперь понимая, почему парень не спешил войти в темноту с освещенного тротуара. Он ждал, пока его глаза привыкнут к темноте.

Теперь же, откинув назад голову, он увернулся от удара. Видно сказалась хорошая подготовка, потому что удар у майора был поставлен как у первоклассного боксера, и увернуться от него могли немногие. А этот сумел, чем здорово удивил Туманова. Следующим, чему еще больше удивился Федор, было нападение со стороны самого парня. Тот произвел два коротких удара по корпусу майора, от одного из которых Федор защититься не успел, испытав боль в правом подреберье. Но Туманов умел терпеть боль. Отшатнувшись назад, сгруппировался, слегка сжавшись и сделав глубокий вдох. В следующую секунду майор встал в оборонительную стойку, и как оказалось вовремя, потому что правая рука нападавшего описав короткую дугу, едва не коснулась левого бока Федора. Парень был едва ли не на голову ниже, поэтому не стремился попасть Федору в лицо. А, кроме того, от верхних ударов майору легче защищаться.

О том, что в его правой руке нож, Туманов узнал только тогда, когда поймал руку, перехватив ее в запястье и подхватив ее под локоть, вывернул на излом.

Парень вскрикнул от боли и тут же Туманов услышал глухой стук металла об асфальт. В какой-то мере, это отвлекло его. Он ослабил хватку и, воспользовавшись этим, парень вырвал свою руку из рук майора, и резко отпрыгнув назад, побежал по тротуару. Федор даже не успел разглядеть, в какую из подворотен заскочил он. Наклонившись, майор стал искать тот металлический предмет, который был у парня в руке. Причем, версия о пистолете, отпала сразу. Он бы успел выстрелить, когда Федор сделал захват его руки, и тут уж, как говорится, никакие приемы бы не помогли. Другое дело, кастет. Но, пошарив рукой по асфальту, Федор нащупал кинжал. Поднял его.

В отличие от ножей, финок и клинков, с которыми Туманову приходилось иметь дело раньше, лезвие этого кинжала не блестело, и только поэтому Федор не увидел его в темноте в руке парня. При более детальном рассмотрении, он убедился, что отоюранное колющее оружие выполнено на высоком профессиональном уровне. И это навело Туманова на мысль, что если так, то, стало быть, к кому попало, кинжал в руки вряд ли попадет. Тут же пожалел, что не удалось выяснить, кто на самом деле является обладателем столь опасного оружия.

Обернув кинжал своим носовым платком, Федор сунул его в карман брюк и вышел на тротуар, осмотрелся. Смешно было полагать, что парень где-то здесь дожидается его. Если уж не перелом, то вывих он получил приличный, и вряд ли у него еще осталось желание продолжать слежку за Федором Тумановым. По крайней мере, сейчас.

Подойдя к дому, Федор еще раз огляделся. Так, на всякий случай. С недавних пор, это стало привычкой, изменять которой майор не собирался и сейчас. Теперь хвоста за ним не было, и, испытывая необыкновенное внутренне облегчение, он открыл дверь подъезда.

Скинув в прихожей ботинки, Федор прошел в спальню.

На маленьком столе, где обычно жена Даша хранила крема, стояла настольная лампа, в виде круглого шара. Она была включена, обдавая комнату тусклым желтоватым светом. Точно луна с неба опустилась к ним в раскрытое окно, да и застыла на столе, любуясь спящей женщиной, разметавшей по подушке золотистые кудри и младенцем, тихо посапывающим рядышком в детской кроватке.

Федор и сам залюбовался женой и сыном. Всего как месяц назад привез Дашу с Алешкой из роддома, и теперь этот крохотный человечек, как полноправный хозяин, занял его место в спальне. А Федору был выделен диван в другой комнате. Так решила Даша, сказав, что по ночам ей придется вставать, кормить карапуза и они будут мешать Федору. А ему необходимо выспаться. Только на самом деле, еще неизвестно, кто кому будет мешать больше. Если судить по его поздним возвращениям домой, то это скорее он будет мешать им.

Склонившись над детской кроваткой, Федор осторожно прикоснулся губами к крохотному лобику малыша, и тот, потревоженный отцовским поцелуем, сморщил крохотное личико, уже готовый расплакаться. Федор тихонько покачал кровать, и малыш успокоился, потягивая во сне резиновую соску.

Следующий поцелуй предназначался Даше. Даже во сне ее лицо сияло от счастья. Она давно мечтала о сыне, и вот, наконец, сделала Федору поистине божественный подарок, подарив майору карапуза весом почти в четыре килограмма.

Федор с особой нежностью поцеловал жену в лоб, и Даша улыбнулась. Наверное, ей снился хороший сон, прерывать который Федор не решился. Выключив лампу, он сел рядом в кресло, вспоминая о недавнем происшествии. С появлением сына Алешки, жизнь для него приобрела особый смысл. Теперь ему вдвойне есть, чем дорожить.

Удобно расположившись в кресле, Федор закрыл глаза и заснул. А проснулся оттого, что сквозь сон услышал тихий голос Даши:

– Федор, пора вставать.

Открыл глаза и увидел, что уже половина седьмого. Ночь пролетела, как мгновение. Кажется, вот только присел в кресло, а уже пора вставать и идти на работу. Все, как всегда. Как, каждый день.

Даша пеленала плачущего малыша, который успокоился сразу, как только припал губами к взбухшему соску материнской груди.

Федор потянулся, вытягивая замлевшие ноги. Как бы хотелось провести этот день с женой и с сыном. Но надо было заставить себя подняться, и Туманов встал. Глянул на улыбающуюся Дашу. Она сидела в узорчатой ночной рубашке. Через нее просвечивалось ее роскошное тело, которое всегда так нравилось ласкать Федору. И теперь ему не терпелось, как и прежде разложить любимую женушку на кроватке, и подстегиваемый нестерпимым желанием, Федор проговорил Даше на ушко:

– Дашунь, я так соскучился по тебе.

Даша чмокнула его в щечку.

– Я тоже, милый.