Раб лампы - Наталья Андреева Страница 48

— Извини.

Они покинули наконец веранду. Давид неслышно двинулся следом. Аля, воспользовавшись моментом, уже исчезла. Давид коротко что-то сказал одному из секьюрити; тот кивнул и указал на потолок. Шикарная люстра, явно антиквариат, висела на крюке, закрытом стальной полусферой, вокруг лепнина. Витиеватый узор, «королевский»: лилии, какие-то завитушки. Она тоже подняла голову: в одном месте лепнина была сколота. Странно: ремонт недавно закончен, все новенькое, с иголочки. А тут скол! Полцветка снесло! Потолок, можно сказать, испорчен. Клара бы этого не допустила: мигом вызвала бы рабочих, чтобы исправили. Значит, это случилось уже после ее смерти. И почему этим так заинтересовался Давид? Сияние хрустальных подвесок мешало рассмотреть и скол, и полусферу. Тут нужна лестница. Она почувствовала, что устала. Заболела голова, заныло плечо. И ноги гудели. Рановато она принялась за визиты. Недельку надо было бы еще полежать.

А Давид уже заинтересовался картиной, висевшей на стене почти под самым потолком. Она поморщилась: работа Клары. Один из пейзажей, что та как-то показывала подруге: консультировалась. Холст, масло. Отвратительно! Дуня Грошикова сказала бы так же, как в детстве говорила ее мама: «ляпушки». К тому же пейзаж не вписывался в интерьер: был слишком уж мрачен. Кларе изменил вкус. И висело это убожество криво. Давид даже попытался поправить картину. Роста он был высокого, и ему это почти удалось.

Вскоре Маргарита, сославшись на рану в плече и плохое самочувствие, откланялась. Дере покинул дом Гатиных с сожалением.

— Какие люди! — сказал он в машине. — Платоша-то развернулся! Молодец!

— А ты липнешь ко всем, у кого есть деньги! -не удержалась она.

— Среди них могут быть твои потенциальные клиенты, — заметил.Дере. — Для тебя, между прочим, стараюсь.

— Вот спасибо!

— Жить-то на что-то надо, Дуся. Гатину хорошо — он бизнесмен. А я менеджер при бабе, которая внезапно поглупела.

— Когда ты перестанешь меня оскорблять? -возмутилась она.

— Когда ты станешь прежней.

— То есть вернусь к тебе?

— Ты уже вернулась. Остальное — вопрос времени.

— Алик, мы не одни!

Давид сидел с невозмутимым видом, смотрел в окно. Покосившись на него, Дере еле слышно вздохнул.

— Надеюсь, когда-нибудь это закончится. И мы останемся одни.

«Это» закончилось быстрее, чем они предполагали. Потому что в загородном доме Маргариты Мун вновь появились замечательные брови капитана Дроздова. Капитана сопровождал невозмутимый Михаил Черных. Когда компания вернулась с похорон Клары Гатиной, сотрудники уголовного розыска как раз выводили из дверей особняка Сеси. Ворота были распахнуты настежь, возле них с наружной стороны стояла милицейская машина.

— Что случилось? — спросила Маргарита, быстрыми шагами направляясь к сотрудникам милиции. За ней спешили Дере и Давид.

— На пистолете «ТТ», из которого убили гражданку Гатину, обнаружены отпечатки пальцев Сергея Симонова, — официально сказал капитан Дроздов. Черных молча кивнул.

— Ошибки быть не может? — тихо спросила она.

— Исключено, — коротко ответил Михаил Черных. — Но отпечатки его пальцев мы еще разок откатаем, как только прибудем на место. Не сомневайтесь. Ошибка исключена.

— Щенок попался! — с торжеством сказал Альберт Валерианович.

— Сеси?

Он отвел глаза.

— Как же так? — спросила Маргарита. — Выходит… О господи! Я поняла! Я поняла, что лежало в той коробке под кроватью! И почему ты так испугался! Там лежал пистолет!

Сеси молчал.

— Вот почему! Его могли найти, когда искали в моей спальне записки! А потом ты перепрятал его… в гараже, да?

По взгляду Сеси она поняла, что попала. Когда он так спешно уезжал якобы по звонку попавшего в аварию друга, пистолет был в его машине. А вскоре убили Клару. Выходит, ее застрелил Сеси?

— Ну что ты молчишь?

— Я не хотел.

— И в мою жену ты стрелять не хотел? — съязвил Дере.

— Я не стрелял!

— Ну да! — Дере хмыкнул. — Откуда же у тебя пистолет, из которого в нее стреляли?

— Ваш сосед, Карл Янович, показал, что в то время, когда на вас было совершено покушение, Сергей Симонов здесь отсутствовал, — глядя на нее, отчитался Михаил Черных. — Он уехал следом за вами.

— Сеси?

— Я ездил искать квартиру!

— Какую квартиру?

— Я хотел съехать!

— Адрес? Телефон хозяина? — деловито спросил капитан Дроздов. — Если он подтвердит…

— Его не оказалось дома, — тут же начал оправдываться Сеси. — Мы договаривались, но он не приехал. В квартире никого не было. Дверь была заперта.

— Опять врешь! — разозлилась она. — Как с другом Сашей, которого ты придумал! Ты не квартиру ездил смотреть! Ты следил за мной! Чтобы убить!

— Ева! Я не следил за тобой! Я хотел снять квартиру! А потом позвонила Клара и сказала, что ты ранена! И я поехал в больницу, потому что у меня такая же группа крови! Ведь я дал тебе свою кровь!

— Чтобы отвести от себя подозрения, — прокомментировал Дере. — Ловко! Ведь моя жена осталась жива. Несмотря на все твои старания. Что, щенок, рука дрогнула?

— Альберт Валерианович! — остановил его Черных. — Не стоит.

— Зачем ты из больницы поехал к Кларе? — Маргарита все пыталась поймать его взгляд.

— Ты и это знаешь? — Сеси побледнел.

— Зачем?

— Она… Она так захотела.

— Что у вас за дела?

— Что ты! Никаких дел!

— Врешь!

— Если ты не стрелял, — вмешался Давид, — то Гатина, должно быть, назвала тебе имя убийцы? Ведь она его видела.

— Да, — тихо сказал Сеси.

— И вы ему верите?! — возмутился Альберт Валерианович. — Он же сейчас соврет!

— И что же сказала тебе Гатина? — вмешался капитан Дроздов. — Кто стрелял?

— Она сказала: муж.

— Это уже переходит всякие границы! — заорал Дере. — Что вы его слушаете?! Этого лгуна! Теперь он будет на меня наговаривать!

— Но… — заикнулся было Сеси.

— Хватит врать! — оборвала Маргарита.

— Почему вы мне не верите?

— Есть результаты экспертизы, — сказал невозмутимый Черных. — И показания Платона Гатина. Вы разминулись на какие-то минуты. Охранник у шлагбаума, на въезде в коттеджный поселок, это подтверждает.

— В машину его, — подвел итог капитан Дроздов.

— Почему вы мне не верите?! — закричал Сеси.

Она не смотрела, как его сажают в машину. Ушла в дом. Зато Дере зрелища не пропустил. А потом взахлеб рассказывал: