Дело о сонном моските - Эрл Стенли Гарднер Страница 47

Окружной прокурор Топхэм был мертвенно-бледен, на его лице сввалившимися щеками застыло выражение тщетности всех усилий в жизни, движениябыли нервными и беспокойными. Он чуть поерзал в своем крутящемся кресле свысокой кожаной спинкой, взглянул на Мейсона лишенными блеска глазами имонотонно, как человек, произносящий заученную речь, проговорил:

– Мистер Мейсон, существуют доказательства того, что высовершили преступление на территории этого округа. Считая вас коллегой попрофессии, юристом, занявшим к тому же видное положение, я предоставляю вамвозможность объяснить обстоятельства случившегося прежде, чем вам будетпредъявлено официальное обвинение.

– Что именно вы хотите знать? – поинтересовалсяМейсон.

– Что вы скажете в ответ на обвинение вас в кражедокумента?

– Я взял его.

– Из стола Бэннинга Кларка в его доме, находящемся натерритории этого округа?

– Именно так.

– Мистер Мейсон, вы, несомненно, понимаете, к какомупечальному итогу может привести подобное признание?

– Не вижу в моих действиях ничего предосудительного. Кчему вся эта суета?

– Не сомневаюсь, мистер Мейсон, вам хорошо известно,что помимо статьи, характеризующей изменение или порчу документа подобного родакак преступление, в законе существуют статьи, характеризующие сам документсобственностью. Таким образом, овладение подобным документом является кражей,степень тяжести которой определяется реальной стоимостью собственности,обусловленной документом…

– Послушайте, – прервал его Мейсон, – я неговорил этого прежде всего потому, что не хотел предъявлять завещание иобъяснять кому-либо его пункты, но вам я могу сообщить следующее. Я считаюданный документ настоящим завещанием Бэннинга Кларка, написанным имсобственноручно и датированным днем, предшествующим дню смерти. Я назначендушеприказчиком и исполнителем данного завещания. Следовательно, я обязан былвзять данный документ и хранить его. Таким образом, если бы любое лицо, включаявас самого, овладело бы данным документом, я мог бы потребовать передать егомне как душеприказчику или служащему суда по наследственным делам. А теперьпопробуйте найти хоть один изъян в законности моих доводов.

Топхэм провел длинными, костлявыми пальцами по высокому лбу,быстро взглянул на шерифа, снова сменил позу в кресле, которое давно уженаучилось отвечать протестующим скрипом на постоянные ерзания своего хозяина.

– Вы действительно назначены душеприказчиком? –спросил он.

– Даже свидетель шерифа признал это.

– Могу я взглянуть на завещание?

– Нет.

– Почему?

– Я предъявлю его в надлежащее время. По закону,насколько я помню, хотя давно не заглядывал в него, у меня есть тридцать дней.

Кресло вновь заскрипело, на этот раз пронзительно и жалобно.Окружной прокурор повернулся к шерифу:

– Если все, что он говорит, правда, мы не имеем правапредпринимать какие-либо действия.

– Даже если он проник в дом и тайно выкрал документ изстола?

Мейсон улыбнулся, а кресло окружного прокурора разразилосьцелой серией коротких резких скрипов.

– Как исполнитель завещания, – объяснилТопхэм, – он имеет право распоряжаться всем имуществом покойного. Осмотримущества покойного является не только правом, но и обязанностьюдушеприказчика, к тому же он совершенно прав, завещание по закону действительнодолжно быть передано душеприказчику или в канцелярию округа.

Разъяренный шериф повернулся к Мейсону:

– Почему вы мне раньше не сказали об этом?

– А вы меня не спрашивали.

– Но вы же не настолько глупы, верно?

– Понимаете, шериф, – извиняющимся тоном произнесМейсон, – иногда, чувствуя смущение, я лишаюсь дара речи. Вы, шериф,несколько раз обещали принять по отношению ко мне самые крутые меры, чемнесколько смутили меня, и я немного оробел.

Шериф побагровел.

– Сейчас, черт вас возьми, вы не выглядитеробким, – проревел он.

Мейсон улыбнулся окружному прокурору.

– Потому что сейчас, шериф, я нисколько не смущен.